Ворота Расёмон

В деревне Ямасато в Ураками тогда жила девочка по имени О-Гин. Родители её переселились в Нагасаки из Осаки, но умерли, не успев обустроиться на новом месте, и О-Гин осталась одна. Конечно, поскольку родом они были из иных краёв, учения Господа Нашего они узнать не успели, а были последователями Шакьямуни – может, школы Дзэн, может, Нитирэн, а может, и Дзёдо. Шакьямуни же, согласно одному французскому иезуиту, одарённый от природы хитростью, обошёл все земли Китая, проповедуя путь Будды Амиды, после чего с той же целью явился в Японию. По учению Шакьямуни, душа человеческая после смерти перевоплощается и, в зависимости от тяжести лежащих на ней грехов, может стать птицей, может коровой, а может и деревом. Сам Шакьямуни, рождаясь на свет, причинил смерть своей матери. Оттого учение его не только абсурдно, но и несёт великое зло – вот как объясняет тот иезуит, Жан Крассе. Однако родители О-Гин, как уже говорилось ранее, ведать об этом не ведали, а потому оставались верны Шакьямуни и в смерти. Должно быть, под кладбищенскими соснами им грезился рай Будды Амиды, и не догадывались они, что в конце концов будут низвергнуты в адское пекло Инферно.

Однако О-Гин, по счастью, не запятнала себя грехом невежества: старожил деревни Ямасато, крестьянин по имени Иоанн Магосити, произвёл над девочкой таинство крещения – окропил ей лоб водой и дал имя Мария. О-Гин не думала, будто новорождённый Шакьямуни обвёл рукой небо и землю, провозгласив: «И на земле, и в небесах почитают меня одного». Нет, вместо этого она верила в «непорочное зачатие всемилостивой, всеблагой, всепочитаемой Девы Марии»[95]; в то, что Иисус «умер на кресте и был положен в каменный гроб», а потом, через три дня после погребения, воскрес; в то, что, когда вострубят трубы Апокалипсиса, «Господь в величии Своём и славе Своей сойдёт с небес, и души тех, кто обратился в прах, возродятся во плоти, после чего добрые люди отправятся в райские кущи, а злодеи будут низвергнуты в ад, к демонам»; в таинство причастия – что «по слову Божьему хлеб и вино, не изменяя вида своего, становятся плотью и кровью Господа Нашего». Таким образом, сердце О-Гин было не обдуваемой знойными ветрами пустыней, как у её родителей, но плодородным полем, где зрелые колосья мешались с дикими розами.

Когда О-Гин потеряла родителей, её удочерил Иоанн Магосити. Его жена, Иоанна О-Суми, была доброй женщиной. О-Гин жила с ними счастливо: пасла коров, жала пшеницу. Занятые ежедневным трудом, они, тем не менее, тайком от других жителей деревни никогда не пренебрегали постом и молитвой. Часто, остановившись под смоковницей у колодца, О-Гин глядела на большой серп месяца в небе и от всего сердца молилась. Это была простая молитва девочки, ещё не носившей взрослой причёски: «Матерь милосердная, славься! Заблудшая дочь Евы взывает к тебе: обрати свой нежный взор к нашей юдоли скорбей. Аммей[96]».

Но однажды ночью, как раз на Рождество, дьявол ворвался в дом семьи Магосити, а с ним и несколько чиновников. В большом, утопленном в пол очаге пылало «святочное полено». На закопчённой стене красовалось распятие, вынутое по случаю праздника. И, наконец, в коровнике за домом в ясли была налита вода для первого омовения младенца Христа. Чиновники обменялись кивками, и Магосити с женой мгновенно повязали, а с ними – и О-Гин. Никто из них троих, однако, раскаяния не выразил; напротив, ради спасения души они были готовы перенести любые страдания, не сомневаясь в том, что Господь их защитит. Вот и схватили их не когда-нибудь, а в рождественскую ночь. Разве это не свидетельство того, что небеса будут к ним милосердны? Все трое, не сговариваясь, полностью разделяли эту уверенность. Чиновники доставили связанных пленников в дом местного судьи, однако те и по дороге, шагая в ночи под порывами ветра, продолжали читать рождественский молебен: «О младенец, рождённый в Вифлееме, где ты? На тебя уповаем!»

Увидев, что они схвачены, дьявол захлопал в ладоши и засмеялся от радости. Впрочем, храбрость их его, кажется, несколько раздосадовала. Оставшись один, он с отвращением сплюнул и, мгновенно превратившись в большой каменный жёрнов, покатился прочь, чтобы исчезнуть в темноте.

Иоанна Магосити, Иоанну О-Суми и Марию О-Гин бросили в подземелье и подвергли всяческим мучениям, чтобы заставить отречься от Слова Божьего. Но, выдержав пытку огнём и пытку водой, они не дрогнули, ибо знали: плоть бренна, надо лишь немного потерпеть, и перед ними откроются врата рая. Стоило подумать о бесконечной милости Господа – и уже само подземелье казалось им райскими кущами. Более того, в забытьи между сном и явью их приходили утешать ангелы и святые. Особенно часто этого удостаивалась О-Гин. Однажды она видела даже Святого Иоанна Крестителя, который угощал её, черпая широкими ладонями саранчу. В другой раз ей явился архангел Гавриил – тот, сложив за спиной белоснежные крылья, протягивал ей воду в прекрасном золотом кубке.