Ворота Расёмон

Зная, что младшая сестра Хёэя замужем за одним из вассалов дома Асано, они в деревне Модзигасэки переправились через пролив Сэто на остров Хонсю и, двинувшись по почтовому тракту Тюгоку, прошли весь путь до Хиросимы. Однако, пробыв там некоторое время, они из болтовни одной швеи, вхожей в дома местных самураев, узнали: Хёэй действительно останавливался в Хиросиме, но тайно бежал оттуда на остров Сикоку, в город Мацуяма провинции Ёсю, где у его зятя имелись друзья. С попутным судном из Ёсю преследователи в разгар лета седьмого года Камбун благополучно прибыли в Мацуяму. Там они изо дня в день, поглубже надвинув на глаза островерхие плетёные шляпы, чтобы скрыть лица, высматривали в городе Хёэя. Но тот, как видно, был очень осторожен – напасть на его след не удавалось. Сакон однажды заметил бродячего монаха, как будто похожего на Хёэя, но, проследив за ним, так и не обнаружил ничего подозрительного и пришёл к выводу, что обознался. Тем временем задули осенние ветры, и во рвах, видных из окон самурайских домов вокруг замка, из-под водных растений показалась всё расширявшаяся гладь воды. В сердцах у товарищей стало зарождаться нетерпение. Особенно тревожился Сакон – что ни день, он с утра до вечера бродил по Мацуяме и вокруг в поисках злодея. Сакону очень хотелось самому нанести первый удар: ведь если его опередит Дзиндаю, то чем он оправдается за то, что пренебрёг долгом перед родителями и присоединился к отряду? Без этого не сохранить лицо, – так думал он, и решимость его всё крепла.

Месяца через два после прибытия в Мацуяму усилия Сакона наконец принесли плоды. Проходя по берегу моря неподалёку от замка, он заметил паланкин в сопровождении двух прислужников; те торопили рыбаков, снаряжавших лодку. Когда всё было готово, из паланкина вышел самурай. Он сразу надел плетёную шляпу, скрывавшую лицо, но Сакон успел увидеть его мельком и уверился, что это Сэнума Хёэй. На мгновение Сакон заколебался. С одной стороны, рядом не было Мотомэ. С другой – если не убить Хёэя сразу, тот снова скроется, да к тому же по морю, так что и следов не найдёшь. Значит, нужно действовать в одиночку – назваться и нападать! Мгновенно решившись, Сакон сбросил с головы шляпу.

– Сэнума Хёэй, узнаёшь ли ты Цудзаки Сакона, связанного клятвой верности с Кано Мотомэ? Я пришёл отомстить за него! – возгласил он, выхватив меч, и бросился на противника. Но тот, так и не открыв лица и как будто совсем не встревожившись, сурово обернулся:

– Стой! Ты обознался.

Это сбило Сакона с толку, и он замешкался – а самурай перед ним схватился за рукоять меча и в тот же миг нанёс страшный удар. Навзничь падая на землю, Сакон впервые ясно увидел лицо под шляпой.

Сомнений не было – перед ним стоял Сэнума Хёэй.

2

Невольно став причиной гибели Сакона, трое оставшихся мстителей за последующие два года прошагали в поисках Хёэя от района Кинай по всему Токайдо, но никаких его следов так и не обнаружили.

Осенью девятого года эпохи Камбун, в пору прилёта диких гусей, они впервые ступили на землю Эдо. В город этот стекается разнообразный люд отовсюду – молодые и старые, благородные и низкого рождения – а потому нет лучше места, чтобы разузнать про скрывшегося преступника. Для начала они поселились на постоялом дворе в глубине квартала Канда. Дзиндаю, притворившись безработным ронином, взялся распевать на улицах песни и просить подаяние, Мотомэ переоделся в торговца мелким товаром, который с коробом за плечами обходит дома, Кисабуро нанялся к Носэ Соэмону, вассалу сёгуна, чтобы носить за ним сандалии-дзори.

Мотомэ и Дзиндаю изо дня в день бродили по городским улицам, каждый сам по себе. Дзиндаю, опытный воин, терпеливо исследовал злачные места и людные кварталы, невозмутимо протягивая за милостыней разорванный веер и не выказывая никаких признаков усталости. Однако Мотомэ, совсем ещё юный, начал впадать в уныние; и когда он ясным весенним днём стоял на мосту Нихонбаси, пряча осунувшееся лицо под соломенной шляпой, ему казалось, будто усилия напрасны и их поход так и не увенчается успехом.

Тем временем задул холодный северо-западный ветер с горы Цукуба, и Мотомэ простудился. Его лихорадило, но он, несмотря на хворь, всё так же каждое утро выходил на улицы в обличье торговца. Дзиндаю постоянно твердил Кисабуро, как глупо ведёт себя его господин; слуга тоже едва не плакал от тревоги. Но оба они не замечали: Мотомэ гонит на улицу тоска – такая, что он, даже захворав, не мог усидеть на месте.

Наступила весна десятого года Камбун. Мотомэ тайком зачастил в весёлый квартал Ёсивара. Ему пришлась по сердцу некая Каэдэ из заведения «Идзумия» – куртизанка второго, весьма высокого, ранга, именуемого «сантя-дзёро». С Мотомэ, однако, она проводила время по велению сердца, забыв о своём ремесле; а тому лишь с Каэдэ удавалось хоть немного развеяться и приободриться.