Восхождение на Макалу

Кислород — это наркотик, обеспечивающий забытье и покой легким и мозгу. Горит костер. А мы снова возвращаемся к высотам Верхней Барунской долины и склонам горы, носящей имя Макалу. Горит костер, и птица, напоминающая и павлина и тетерева (по определению Милана, фазан блестящий, величиной с рождественскую индейку), аккуратно обработанная Анг Ками при помощи скальпелей и пинцетов, нашпигованная салом, жарится на вертеле над можжевеловыми, еловыми и рододендроновыми углями. Жарко́е смазывается при этом острой смесью из растительного масла, пряности чили, чеснока, перца и соли. Шкворчит жир, капающий на горячие угли, и мясо птицы, тугое, пропитанное смолистыми эфирными маслами (ведь фазан питался семенами барунских елей), издает аромат, ласкающий ноздри и душу.

Выпотрошенные внутренности берет себе Милан. Кусок от каждого органа он вкладывает в формалин, пахнущий наукой и лабораториями, консервируя таким образом ткани фазана блестящего, чтобы впоследствии изучить возможных паразитов.

Если у вас появились сомнения, о чем, собственно, идет речь, знайте, что речь идет о практической зоологии, жертвой которой пали также похожие на куропаток птицы (фазан кровавый), маховые перья которых ярко-красные, а брюшко желтое. Бедных птиц выстрелом из дробовика умертвил Анг Ками, чтобы сделать пиршество еще роскошнее. Зубы отрывают мясо от костей и жуют ножки и грудные мышцы птиц, вскормленных не комбикормами, а маслянистыми семенами, червями, едва проснувшимися жуками и прошлогодними высохшими плодами.

Пир под скалой у благоухающего костра, излучающего тепло и красноватый свет дружбы, затягивается до глубокой ночи.

Если бросить бумажку или шкурку от колбасы в костер Анга Ками в научном лагере или же в кухонный очаг повара-шерпа Анга Ками в базовом лагере, оба они вытащат мусор из раскаленных углей, потому что бумага чадит, а шкурка плохо пахнет. Шерп не станет разжигать костер при помощи бумаги; на тлеющее кострище с торжественностью жреца он положит зеленую веточку можжевельника, которая вспыхнет, как факел, испуская синий благоуханный дым.

Потому что костер — это символ пищи, радости и дружбы. Не мечта одиночки, а дружба и сотрудничество могут вознести человека к звездам и на вершины гор. К сожалению, мы часто забываем о непреходящих чарах костра, как и о волшебстве дружбы. Мы забываем, что имена тех, кто стоял на вершине, будут забыты. Но имя горы и рода человеческого — никогда.

Эти три дня в середине апреля были — по крайней мере для меня, Милана Даниэла и Анга Ками-Малыша — заполнены костром, дружбой и тишиной, нарушаемой только шумом текущей воды, это были дни солнца и облаков над темной зеленью елей. А ночи были полны звезд и сна.

Утром 15 апреля, когда мы умывались у ручья, снизу прибежали почтовые скороходы Анг Пхурба и Анг Намиал. Путь от базового лагеря до полевого аэродрома в Тумлингтаре и обратно до научного лагеря они проделали всего за одиннадцать дней. Спали около тропы на том месте, где их застигла ночь. От их спин поднимается пар, свитеры пропитаны потом, промокла от пота и задняя сторона тюков, откуда мы вынимаем почту в полотняном мешочке, влажном от пота со стороны, прилегающей к спине. Это первая почта из Европы, из Чехословакии, с родины. Вечером мы приглашаем почтовых скороходов к костру, пьем чай и доедаем жесткое птичье мясо, запивая чехословацким ромом. Анг Пхурба, счастливый, что снова с нами, запевает песню, которую он только что сложил:

«Выпьем немного чанга,
выпьем немного арака.
Я счастлив, что приношу
много хороших писем
членам экспедиции.
Счастливый бегу́ по горам...»

Шерпа Зеепа, который, прежде чем стать высотным носильщиком, был ламой в Тхаме, местности Соло Кхумба у подножия Эвереста, наверное, больше всех среди шерп любил огонь и получил звание образцового работника во время барунского субботника. Когда альпинисты спрашивали его, в чем суть буддизма, он отвечал: «Не причинять своим товарищам зла. Наоборот, стремиться приносить им пользу, добро и радость».

Я пытался объяснить бывшему ламе, что слово «социализм» тоже образовано от латинского socius — «товарищ».

14

Вот история о человеке, который застрелил токующую птицу и умер. Эту историю рассказал нам повар Анг Ками, когда мы во что бы то ни стало хотели поймать хотя бы одну из прекрасных больших птиц, которые в апреле и начале мая каждый день перед рассветом приходили на склон морены под лагерем, взволнованными голосами возвещая, что скоро начнет светать над восточным гребнем долины, отделявшим нас от Тибета.

Один богатый и могущественный индиец вместе со своей женой приехал поохотиться в долину у подножия Эвереста. С ним было много носильщиков, и Анг Ками входил в его свиту. И хотя он знал, что случится какое-нибудь несчастье, но не мог воспрепятствовать тому, что индийцу удалось подстрелить большую красивую птицу, у которой были перья в черно-белых пятнышках, оранжевый клюв и оранжевые ноги.