Восьмая муза

— Право, не знаю…

— Во всяком случае, встреча была приятной, коли я помню… Господин Новиков, хочу поддержать ваши благородные стремления. Однако думаю, что просвещение — дело Петра. Москва, город безделья, для сей цели не годится. Дело Петра должно совершаться в городе Петра. Имею сокровенные мысли по сему поводу, но до времени молчу. Спасибо, господин Новиков, за ваши высокие чувства.

Екатерина наклонила голову, подавая знак, что беседа закончена.

Новиков выходил от царицы, не чувствуя пола под ногами.

— Ваше сиятельство, — сказал он Щербатову, счастливо улыбаясь, — сколь много может дать сия правительница России.

— Да, конечно, — ответил князь и печально вздохнул.

СТЫД ВМЕСТО БИЧА

«В 1768 году я от Комиссии уволен и отставлен поручиком», — свидетельствует Новиков.

Он не жалел об отставке. Законодательная комиссия прервала свою работу — началась война с Турцией. Больше депутаты не собирались. Новые законы, не родившись, умирали на пыльных полках.

Служба кончилась, его ждала иная деятельность, полная сомнений и радостей, открытий и разочарований. Он опять, как и прежде, стал новиком…

Это были неистовые соперницы.

Хлопала дверь в доме напротив, и на крыльце, пятясь задом, появлялась щеголиха в синем платье. В руке у нее была длинная булавка, выдернутая из шиньона. Щеголиха держала булавку как шпагу, обороняясь. А сверху наступала соперница в зеленом платье и тоже угрожала предлинной булавкой. Зеленая делала выпад, синяя бросала оружие и с визгом мчалась по улице, крича: «Извозчик, извозчик!» Зеленая с торжеством втыкала булавку в волосы и загадочно произносила: «И завтра, в Пестренький, ты от меня на четырех поскачешь!»

«Пестреньким» они называли вторник, а понедельник был «Серенький». Мирились они в «Колетца», в среду, когда ехали в маскарад. Очень дружили в «Медный таз», в четверг, и отправлялись вместе в концерт. В «Сайку», в пятницу, уже ворчали друг на друга и в театре сидели порознь. Всю субботу, которую называли «Умойся», они дулись, разъехавшись по домам, а в воскресенье, в «Красное», как ни в чем не бывало- с хохотом, визгом и поцелуями мчались на прогулку за город. Но чем веселее случалась воскресная прогулка, тем яростнее была стычка в «Серенький».

Сегодня баталия отзвучала бурно и коротко. Николай Иванович не успел посочувствовать щеголихе в синем, как все стихло, только прогремела коляска, уносившая побежденную. Победительница бросила на выглянувшего Николая Ивановича «гнилой взгляд» и помахала рукой. «Гнилой взгляд» сочинялся непросто: глаза потуплялись, косили, а потом поднимались и смотрели томно. Николай Иванович ответно кланялся.

А потом на сцену являлся обычно сам герой, из-за которого шла война, — Волокита. Часа два он проводил у Щеголихи, а потом, излучая довольство, делал визит Новикову. После шалостей у Щеголихи он любил порассуждать о жизни, но пуще всего интересовался гусем, которого у Николая Ивановича готовили отменно.

— Ну какая же мне польза в науках? — философствовал Волокита, со стоном обсасывая гусиные косточки. Он снисходительно осматривал гостиную, в которой тоже, как и в кабинете, стояли книги в шкафах. — Науками ли побеждают сердца? Науками ли торжествуют над соперниками?