Воспоминания

Тиражи последних книг «Кони мои. Славься, страна» и «Краски и слова» надо было как-то популяризировать. Первая с критикой режима и его носителей, вторая – только о художниках. «Политическую» брали с опаской, «художническую» хвалили. Этими книжками я был откровенно доволен. Но квартира – запасники, лоджия, полки, галерея – были переполнены. Четырехтомник «Избранного», тридцать книг «Белой серии», и то и другое по триста экземпляров, альбом «Символизм» в три тысячи тираж, монография о Б. Свешникове в тысячу экземпляров, сборник стихов «Киото Гарден» и незначительное количество книги стихов для внуков. В каждое выступление я раздавал по тридцать-сорок книг, не считаясь с затратами, бесплатно. Писать автографы уставала рука.

В начале июля в Горках Ленинских открылся двухдневный фестиваль якобы джаза. Вспомнив, что когда-то такой мы видели в Архангельском, и понравилось, решили съездить с Мариной и нашими французскими друзьями. Оказалось крайне неудачно. Погода постепенно портилась, такой она была и весь июль. Психоделический джаз наводил тоску, хуже всего оказалось выступление Сюткина с заезженным «ретро» (при чем тут джаз), оркестр его «лабухов»-бездарей, безголосье и не-музыкальность самого «героя». Не попадал в тональность, срывал верхние ноты. Публика же, «нимфетки» и «старые дуры», пустились в пляс. Такого позора мы не выдержали и дружно ретировались. На обратном пути удивила аллея «Ильичей» разного авторства, включая известных скульпторов-академиков, от мраморных до бетонных. Зрелище жутковатое – «толковище» Ильичей.

Зато, возвращаясь, по совету Игоря, тоже приехавшего на «сейшн», попали в Быково, где увидели чудесную церковь из местного известняка, работы Баженова и Казакова, баженовский дворец в стиле классицизма, с «крылатой» лестницей по фасаду. Все это реставрируется уже двадцать пять лет, парк запущен, как и аллеи и пруды. Никто из нас здесь не бывал, даже мы со спецкурсом Евангуловой.

По странному совпадению, на следующий день в программе «Пешком» по ТВ, которую мы с Мариной старались не пропускать, шла передача о парках Москвы, но затянутая и малоинтересная. Если в передачах о традиционном искусстве что-то можно было найти отрадное – неожиданные сопоставления, индивидуальную оценку, – то в посвященных современному искусству превалировало засилье подражательства, самостоятельной белиберды, шумной и навязчивой рекламы пошлого и безобразного. Голые лающие Кулики, прибитые к камням мошонки, перезрелые или не сформировавшиеся «голышки» в откровенных позах и бесчисленные аттракционы, обманки, фокусы. Даже когда это касалось серьезного искусства из музеев, то в передачах о «современном» иначе как «гениями» его создателей не обзывали: Кабаков, Булатов, Зверев, Яковлев, Глазунов, Шилов, Никас Софронов – все до кучи. А уж Херст, Кифер, Мураками, Кунс, Принс – «супергении». В нашей художественной критике отсутствует шкала степени дарований. Ведь кроме «гениев» – редчайшего явления в мировом «высоком» искусстве, есть такие определения, как способный, одаренный, подающий надежды, оригинальный, талантливый, своеобразный, выдающийся – пусть филологи продолжат этот ряд.

Знакомый с «шестидесятниками» с отрочества, много с ними общаясь и состоя в товарищеских отношениях, а с некоторыми и в дружеских, долгие годы собирая и коллекционируя их произведения, я среди них ни к одному применить термин «гений» не могу. Ни к единому. И вряд ли это мое оригинальничанье. Гений Зверев? А вы сравните его «ташистские» работы – акварели – с акварелями Фонвизина, Тырсы, Бруни. Рисунки – с рисунками Митурича, Татлина, не говоря уже о Борисе Григорьеве с его «зверьем». «Цветы» Володи Яковлева – с Нольде, Мавриной, не говоря о Врубеле. Текстовые «послания» Кабакова – с аналогичными Мансурова или «обэриутов». Полно, а то освистают Гройсы и Тупицыны.

В середине месяца как-то стихийно состоялась поездка в Рязань. Ранняя электричка увозила нашу пеструю компанию – Матвеев, Кацалап, Хайнц, Лариса – в трехчасовой путь. В музее встретили со вниманием, показали и рассказали о его создании, роли Пожалостина, чьим именем он назван. В Рязани оказалось много архитектуры классицизма, ампира. Война прошла стороной, город и не бомбили. В экспозиции музея портреты известных русских мастеров, много хорошей жанровой живописи, натюрмортов «бубновалетцев». Оказывается, и Малявин и Архипов многие десятилетия работали на рязанской земле. Дирекция музея была рада, когда я предложил показать работы, которые путешествовали по Саратовской области, в Рязани. Они, оказывается, этого хотели, но боялись подступиться ко мне.