Воспоминания

Только сели в такси ехать в Антониевский монастырь – грянул стеной ливень. Минут пятнадцать выйти было нельзя, пока не забрались перебежками под арку, потом нас ожидали «Волхвы» в шапках. Насмотрелись. Вернулись в кремль, в музей икон, он отдельно. Торжество новгородской живописи, яркой и изысканной одновременно, от XI века до ушаковского и барочного письма. А какие кресты XVI–XVII веков. Спасибо, Господи, за это благолепие, увиденную красоту.

Ресторан «Берг» ошеломил обилием – кушаньями и напитками, что там ваша Европа. Нагрузились по полной. Следующий день – поездка в Юрьев монастырь, к сопернику Новгородской Софии. Княжеская усыпальница, экскурсию провел благолепный юноша-монах, рассказывал не только о памятниках монастыря, колокольне Росси, мастере Петре – авторе Георгиевского собора и его прототипа – Николы на Дворище, но и посвящал нас в многочисленные истории, связанные с дочерью графа Орлова, благодетельницей монастыря, архимандритом Фотием (без упоминания скабрезного на эту тему стиха Пушкина), насельниками монастыря – на его огромной площади всего их семь человек. Не «местные», киевских мастеров росписи в куполе не так запомнились, как пространство собора, торжественное и радостное, тут-то я и вспомнил Комеча, свое неимоверно новое чувство пространства, здесь и пришедшее.

Далее были поездки в удивительно ухоженный женскими руками Варлаамо-Хутынский монастырь – травиночка к травиночке, цветочек к цветочку. Вот бы так в Загорянке у нас. Церковь Знамения напротив Спаса на Ильине – костромичи украшали. Может, и правы «националисты», кто считает архитектуру XVII века наиболее характерной для Руси. Ужин на шхуне «Флагман» закончил день новгородскими яствами. Уезжали мы, переполненные впечатлениями.

Чего не скажешь, когда на следующий день по прибытии я пошел с детьми в Зарядье. Небольшой дождь не портил настроение, понравилась детям и «пещера» – не замерзли в инее. А вот перечеркнувший вид Кремля в полреки Москвы обзорный мост даже внукам не понравился. Варварство, как и рок-концерты на Красной площади или каток на ней. Вечерняя передача по ТВ о причинах революции 1917 года была преступна. Чтобы во всем были виноваты русские промышленники и генералы, ВПК и Земгор. Врите, да не завирайтесь. Теперь это стало нормой в исторических передачах Швыдких, Архангельских, «Права голоса» и пр. и др. Царский режим, крепостное право, бесправие масс, мор и голод, паскудство дворянства здесь, конечно, ни при чем. Возводят в святые мракобесов, виновников бед такие же мракобесы. Писал об этом в стихах и буду писать.

В последнее время они стали острее, озабоченность моя вокруг происходящим уже требует выхода. Правящая олигархия охамела до беспредела, особенно «приспешники». Короля делает свита. Несть числа нечисти. А что власть? Замнем для ясности.

Как-то раз в солнечный день по дороге на дачу решили мы с Мариной заехать на ВДНХ. Я помню, как в 1954 году мы с родителями, только переехав из барака Сокольников в однокомнатную квартиру на проспект Мира, к ВСХВ, только переименованную на ВДНХ, ходили выглаженными дорожками к знаменитым фонтанам «Колос», «Дружба народов». Под музыку, как красотки на подиуме, дружно вышагивали быки, коровы, свиньи неимоверных пудов, угрожающе висели на фруктовых деревьях килограммовые яблоки – того и гляди взорвутся от спелости, душный запах цветов волновал женщин. Правда, места поесть мы тогда не нашли, редкие сосисочные осаждали толпы вдруг оголодавших. Сейчас же выставка была почти восстановлена, реконструированы или обновлены павильоны «Украина», «Белоруссия», «Казахстан», «Узбекистан», кое-что перепрофилировано. Словом, благодать восстановлена, еда на каждом шагу, толпы барражируют по огромной территории в поисках развлечений. В павильонах примерная чистота и строгий порядок. Довольно вкусно закусив, оживив воспоминания, мы тронулись на дачу.

Вся первая половина августа, хотя часто бывало и тепло, прошла в дождях, мелкой суете, поездках на дачу, где поспевали яблоки – такого урожая у нас давно не было, еле справлялись. Погода ли, общая усталость Марины – она почти ежедневно проводила время у Кости, ухаживая за Ксюхой – кормящая бабушка-мать, все это не способствовало налаживанию наших отношений, любой повод находился для несогласия с позицией другого. Я старался «уйти в себя», не выяснять – и так все ясно. На вернисажи мы давно вместе не ходили, с моими товарищами, кроме Лозового и «парижан», она не общалась, ее подруги мне были неинтересны. Не ходила она и на вечера с моими лекциями или чтением стихов. Мы давно уже жили в «разных» мирах, это не мешало обсуждать выставки, которые мы видели «по раздельности», но и тут во многом не сходились в оценках.

В середине августа, крайне измотанная, она улетела в Крым на десять дней. Перед отлетом предложила мне приехать к ней чуть позже, помогла взять билет на самолет. Прилетев в Кореиз, звонила довольная, место и условия ей очень нравились, место – климат – питание – одиночество – все складывалось хорошо, лучше, чем на заграничных курортах.