Воспоминания Горация

Съестные продукты начинают дорожать. — По требованию Цицерона продовольственное снабжение Рима поручают Помпею. — Он ставит условия. — Они приняты сенатом. — Цицерон получает денежное возмещение за свои разрушенные дома. — У богини Свободы отнимают собственность. — Новые смуты, затеянные Клодием. — Клодий поджигает дом Квинта. — Он терпит поражение от Анния Милона. — Он скрывается. — Колики Цицерона.

Покончим поскорее с этой гнусной историей, в центре которой стоял Клодий.

В течение нескольких дней, последовавших за возвращением Цицерона в Рим, съестные продукты значительно подорожали.

Клодий воспользовался этим подорожанием, отяготившим положение бедняков, как предлогом для смут. Сенат, видевший в подобных смутах их подспудную цель, объявил свои заседания непрерывными.

Возвращение Цицерона, ставшее прежде всего заслугой Помпея, вновь вывело Помпея на свет. Помпей, забытый потому, что забылся сам, в ходе этого триумфального шествия был вторым героем дня.

Цицерону стали шептать на ушко, что, дабы отблагодарить Помпея, он должен потребовать для Помпея руководства продовольственным снабжением города.

Должность городского куратора была одновременно доходным местом и высоким политическим постом.

В тот момент, когда Цицерон снова занял в сенате то место, какое он занимал там прежде, со всех сторон послышались голоса:

— Помпея! Помпея! Помпея!

Цицерон знал, что это означает.

Он поднялся и потребовал слова.

Все так давно не слышали этого выразительного голоса, которому благодаря усилиям опытного оратора удалось сделаться одновременно мелодичным, что тишина воцарилась словно по волшебству.

Цицерон говорил долго и говорил хорошо.

По его предложению было принято сенатское постановление, призывавшее Помпея взять на себя руководство продовольственным снабжением. Зачитанное народу, это постановление было встречено всеобщими аплодисментами.

Помпей принял новое назначение, однако заставил себя упрашивать, что позволило ему выдвинуть определенные условия.

Он брался обеспечивать Рим продовольствием, но хотел иметь пятнадцать легатов.

Первым из этих пятнадцати легатов должен был стать Цицерон.

Он хотел, чтобы руководство продовольственным снабжением было предоставлено ему сроком на пять лет и на всей земле.

Такие полномочия были ему предоставлены. Все полагали, что этим он и ограничится, как вдруг Мессий, один из его ставленников, попросил слова и предложил предоставить Помпею еще и право распоряжаться всеми денежными средствами государства, командование флотом и войсками и власть над теми, кто управлял провинциями.

Цицерон покачал головой: он видел, к чему все шло. Попросту это означало предоставить Помпею диктатуру, и Цицерон страшился столь огромных властных полномочий, отданных в руки одного-единственного человека, в руки того, кого он с некоторого времени стал называть человеком, сидящим сразу на двух стульях.

Однако все эти предложения были восторженно приняты. Страх, испытываемый сенаторами перед Клодием, заставил их отдать Помпею не только Рим, но и Италию, не только Италию, но и наши провинции связанными по рукам и ногам.

Политическим собраниям присуще неумение останавливаться на спуске.

На третий день все снова занялись Цицероном. После своего возвращения в Рим он вместе с женой, дочерью и сыном жил у Гортензия.

Речь шла не о том, чтобы вернуть Цицерону его дома, ибо, как уже говорилось, они были снесены, а о том, чтобы вернуть ему земельные участки и предоставить денежное возмещение за разрушенные здания.

Однако в связи с этим возникла серьезная проблема.

На месте его дома в Риме, как уже говорилось, был возведен храм Свободы.

Речь шла о том, чтобы не совершить кощунства, отбирая собственность у богини.

Правда, она была настолько больна, что, по правде сказать, дело шло скорее к погребению, чем к лишению собственности.

Дело было передано понтификам.

Они собрались и после долгого обсуждения постановили следующее:

«Если тот, кто говорит, что он освятил земельный участок, действовал не в силу общественного предписания и не был лично уполномочен на это распоряжением, вытекающим из какого-либо закона или решения плебесцита, то возврат участка может быть осуществлен без нанесения ущерба религии».

Различие это, возможно, было почти неуловимым, но ведь не зря же они являлись понтификами.