Воспоминания Горация

Клодий взял слово и начал настаивать, что, в согласии с заключением совета жрецов, дом не может быть возвращен Цицерону, ибо, поскольку Цицерон был изгнан, он, Клодий, как народный трибун имел полное право сделать то, что он сделал.

Но счастливые дни Клодия миновали; было решено вернуть Цицерону если и не дом, то хотя бы землю, на которой этот дом стоял, и в качестве возмещения убытков предоставить ему два миллиона сестерциев.

Это что касается его дома в Риме.

Затем открылись прения по поводу его домов в Тускуле и Формиях.

За свой дом в Тускуле он получил пятьсот тысяч сестерциев.

За дом в Формиях — двести тысяч.

Цицерон счел, что это крайне мало. Многие придерживались того же мнения.

Тем не менее Клодий потерпел поражение.

Цицерон совершил жертвоприношения, дабы богиня Свободы не восприняла с обидой разрушение своего храма, и дал каменщикам приказ приняться за работу.

Храм был снесен, и из земли начали выступать фундаменты нового дома.

В четвертый день до ноябрьских ид, в то время, когда я полдничал в доме отца, мы услышали громкие крики и увидели охваченные сильным волнением людские толпы.

Происходившее на улице подстегнуло мое любопытство. Я уже готов был бежать вместе со всеми, однако отец, вместо того чтобы отпустить меня, схватил меня за руку и ограничился тем, что послал одного из наших слуг осведомиться, что там происходит.

Слуга вернулся через час и сообщил, что это Клодий во главе шайки бродяг, всегда ходивших следом за ним, напал на каменщиков и каменотесов, занятых восстановлением дома его врага.

Подвергшись внезапной атаке и не понимая, в чем дело, рабочие покинули место работ.

Ободренные этим успехом, Клодий и его приспешники наполнили камнями свои плащи и двинулись брать в осаду дом Квинта Цицерона.

Через несколько минут до нас донеслись крики: «Пожар!»

Это полыхал дом Квинта.

Люди толпой ринулись к дому Помпея: только он мог успокоить этот беспорядок; к несчастью, еще накануне Помпей покинул Рим, отправившись закупать хлеб.

Было очевидно, что Клодий дожидался его отъезда, чтобы возобновить боевые действия.

В третий день до ноябрьских ид в Риме вспыхнуло новое волнение.

В тот момент, когда Цицерон в окружении своих клиентов и свиты, состоявшей из всадников, которые не покидали его ни на минуту, спускался по Священной дороге, Клодий напал на него, ведя за собой шайку оборванцев, вооруженных мечами и дубинами; те, у кого не было ни дубин, ни мечей, удовольствовались камнями.

Цицерон не был рожден для такого рода сражений; он отступил и, обнаружив, к счастью для себя, что дверь в дом Теттия открыта, с частью своей свиты укрылся в его вестибюле.

Там они устроили баррикаду, а тем временем слухи о нападении распространились по городу, сбежались друзья Цицерона, и Клодия в итоге прогнали.

Этот боевой успех, в котором никакой личной заслуги оратора не было, преисполнил его величайшей гордостью.

— Можно было приказать убить его, — сказал он, — но я предпочитаю лечить диетой: хирургия внушает мне отвращение.

Позднее мы увидим, что он все же дошел до хирургии, и сведем знакомство с тем суровым хирургом, которого мы уже видели мельком и которого зовут Анний Милон.

Впрочем, вскоре они снова окажутся лицом к лицу.

Несколько дней спустя, Клодий, на какое-то время исчезнувший из виду, внезапно выходит из дома Публия Суллы и во главе набранной им шайки рабов, вооруженных мечами, щитами и факелами, нападает на дом Милона на Гермале, намереваясь поджечь его, как он это сделал с домом Квинта Цицерона.

Однако Милона вовремя предупредили об этом. У него было два дома в одном и том же квартале; в одном из них он укрепился сам, а в другом разместил гарнизон во главе с Квинтом Флакком.

Клодий нападает на дом, в котором заперся Милон, но, пока он и его люди поглощены осадой этого дома, Квинт Флакк во главе своего гарнизона совершает вылазку, с тыла устремляется на Клодия и обращает его в бегство.

Судите сами, в каком состоянии пребывал Рим, когда его не защищали мечи тех двух бойцов, что звались Цезарем и Помпеем.

Все, о чем я рассказываю, происходило средь бела дня, на глазах у сената, под носом у консулов, преторов и трибунов.

Милон воспользовался своей победой, чтобы обыскать дом Публия Суллы, где, как говорили, укрылся Клодий; его искали там даже среди подушек кроватей и застольных лож. Сомневаюсь, что на сей раз, если бы его обнаружили, дело ограничилось бы диетой.

На следующий день сенат собрался на заседание. Все надеялись увидеть на этом заседании Клодия, однако Клодий поостерегся там появляться.

Тогда Милон является туда в качестве трибуна и выдвигает против Клодия обвинение.

Однако Клодия не видно и не слышно.

Причина его отсутствия и его молчания состоит в следующем.

Через несколько дней должны состояться комиции, и Клодий выставил свою кандидатуру на должность эдила; став эдилом, он окажется неподсуден.

Настает день комиций; однако Милон в качестве трибуна обязан руководствоваться знамениями.

Он является к народу и объявляет, что знамения неблагоприятны: священные куры отказываются клевать корм, хотя им предложили три вида зерна.