Воспоминания Горация

Когда я посетил Велитры, мне довелось услышать бытовавшее там предание, что император Август родился не в Палатинском квартале, а в самих Велитрах. И потому входить в эту комнату, ставшую свидетелем его рождения, решаются лишь в случае необходимости; как утверждают, всякий, кто входил в эту комнату, не соблюдая должной почтительности, был выброшен оттуда какой-то неведомой силой, словно из святилища божества. Новый владелец дома не пожелал прислушаться к этому поверью и, без всякого почтения, поставил там свою кровать. Наутро его обнаружили лежащим в этой кровати, что правда, то правда, но за порогом дома и полумертвым от страха. Ночью невидимые руки подхватили его и перенесли на улицу.

Кстати сказать, его рождению предшествовало по крайней мере столько же знамений, сколько их случилось вслед за этим событием.

В Велитрах во время беременности его матери молния ударила в городские стены. Некий гадатель, к которому обратились в связи с этим происшествием, предсказал, что гражданин этого города когда-нибудь станет властителем мира.

Рассказывают также, что, когда однажды ночью Атия явилась в храм Аполлона совершить торжественное жертвоприношение в его честь и прямо там осталась спать в своих носилках, в носилки внезапно скользнул змей, побыл с ней и уполз лишь какое-то время спустя.

Бесспорно, именно этому змею Август обязан осторожностью, которая ему присуща.

Спустя девять месяцев Атия родила Октавия, который слыл сыном Аполлона, ибо змей посвящен этому богу.

За несколько дней до того, как произвести на свет достославное дитя, Атия видела сон, будто ее внутренности возносятся к облакам, застилая землю и небо. Одновременно ее мужу Октавию приснилось, будто из чрева Атии исходит сияние солнца.

Посмотрим теперь, какие знамения случились вслед за рождением Октавия и сопровождали его детство и юность.

В тот день, когда он родился, в римском сенате обсуждали заговор Катилины. Происходило это в дни прославленного консулата Цицерона и Антония (не следует путать его с триумвиром Антонием, в ту пору еще не достигшим возраста, необходимого для избрания консулом). Октавий, задержанный родами жены, не смог принять участия в обсуждении, а когда его упрекнули за опоздание, ответил, что не мог прийти вовремя, и стал оправдываться тем, что у него родился сын. Случайно там оказался знаменитый гадатель по имени Нигидий. Он осведомился, в каком именно часу Атия родила. Октавий ответил ему, и тогда Нигидий воскликнул:

— Только что родился властелин мира!

В то же время кормилица маленького Октавия с удивлением рассказывала, что однажды вечером, положив, как обычно, своего питомца, в колыбель, стоявшую на нижнем этаже, в той самой маленькой комнате, о которой мы говорили, она наутро обнаружила эту комнату пустой и после долгих и тщательных поисков ребенка обнаружила его наверху, в башне, где он был занят тем, что следил за восходом солнца.

Сон ребенка нередко нарушало назойливое кваканье множества лягушек, обитавших в болотах по соседству с дедовским домом. Как только ребенок научился говорить, он приказал лягушкам смолкнуть, и они смолкли.

Когда Октавию было около двух лет, его отец, ведя свое войско по самой отдаленной части Фракии, проходил через рощу, посвященную Вакху. И тут ему пришла в голову мысль вопросить этого бога, насколько верно предсказание о блистательной судьбе, обещанной сыну. Гадание началось с жертвенных возлияний; когда он плеснул на алтарь вином, пламя взметнулось до самой кровли храма и через ее открытую часть поднялось к самому небу. И тогда жрецы заявили, что нет смысла продолжать церемонию дальше, ибо такое знамение было дано лишь Александру Великому. В ту же ночь и в том же месте отец Октавия увидел во сне сына в одеянии Юпитера, в сверкающем венце, со скипетром и молнией в руках, на колеснице, украшенной лаврами и влекомой двенадцатью конями сияющей белизны.

В четыре года, как мы уже сказали, Октавий потерял отца.

Лет в пять он гулял по кампанской дороге, поедая кусок хлеба, как вдруг к нему подлетел орел, выхватил у него из рук хлеб и взмыл в небо, на минуту скрывшись из глаз, а затем плавно снизился и вернул ему украденное.

Квинт Катул, освятив Капитолий, две ночи подряд видел сны.

В первом ему привиделась стайка мальчиков, резвившихся вокруг алтаря Юпитера. Юпитер протянул руку, поднял одного из них на свой пьедестал и положил ему за пазуху изображение богини Ромы.

Во втором, увидев того же самого мальчика на руках у Юпитера, он хотел заставить его спуститься оттуда, но бог не позволил сделать этого, сказав:

— Оставь мальчика там, где он есть: я взращиваю его, ибо он должен стать опорой Республики.

На другой день он встретил юного Октавия и был поражен его сходством с мальчиком, привидевшимся ему во сне.

Всем грезился Октавий, даже ни во что не верящему Цицерону.

Ему приснился отрок с благородным лицом, которого на золотой цепи спустила с неба невидимая рука и которому Юпитер вручил бич. Он пересказывал этот сон своим друзьям, проходя через Форум, и вдруг воскликнул: