Воспоминания, записанные Оскаром фон Риземаном

Богатый урожай лета 1893 года. – На постое в комнатах «Америка» в Москве. – Прелюдия до-диез минор, ор. 3. – Последняя встреча с Чайковским. – Дирижирование в Киеве. – Смерть Чайковского. – Трио ор. 9. – Тяжелая борьба за существование. – Беляевский кружок в Санкт-Петербурге. – Первая симфония и ее исполнение в Петербурге оркестром под управлением Глазунова. – Отъезд от бабушки Бутаковой в Новгород.

Бо́льшую часть лета 1893 года Рахманинов провел вместе со Слоновым в поместье Харьковской губернии, принадлежавшем другу Слонова, богатому московскому купцу господину Лысикову[49]. Плодородие южного чернозема, несметные урожаи фруктов, душистый воздух, насыщенный ароматами цветущих лип, наполненный запахами цветов, казалось, стимулировали творческую фантазию Рахманинова. У Лысиковых он чувствовал себя почти как дома и наслаждался радостями сельской жизни, как это всегда случалось с ним, когда он вырывался из шума и суеты большого города. На исходе лета его издатель Гутхейль собрал хороший урожай сочинений. Он состоял из Фантазии для двух фортепиано в четырех частях, оркестровой Фантазии («Симфонической поэмы» согласно терминологии Листа) на тему лермонтовского «Утеса», двух пьес для скрипки (ор. 6) и длинного Духовного концерта, не напечатанного, но той же осенью[50] исполненного известным Московским синодальным хором.

Воспользовавшись отъездом на каникулы, Рахманинов по возвращении впервые в жизни поселился самостоятельно в меблированных комнатах второразрядного отеля. На бледно-голубой вывеске, украшавшей широкий кремовый фасад здания со скульптурными завитушками из штукатурки, красовалась надпись «Америка». Nome nest Omen[51]. Никому и в голову не пришло бы, что в сочетании этих двух слов – Рахманинов и Америка – кроется пророчество, которому в один прекрасный день суждено будет сбыться. Но в этот момент его комнаты имели мало общего с Новым Светом. В них не было ничего отличительного или ультрасовременного, они не сулили больших удобств, нежели заурядные номера плохеньких гостиниц, населенных студентами, туристами, холостыми чиновниками, а также леди и джентльменами без определенных занятий, и носивших пышные названия: «Мадрид», «Лувр», «Париж», «Брюссель» и так далее. Однако «Америка» имела неоспоримое преимущество, состоявшее в ее местоположении – она стояла на одной из самых широких и просторных улиц Москвы, которая вела на Арбат.

Еще ранней весной Гутхейль издал фортепианные пьесы (ор. 3), написанные двадцатилетним Рахманиновым до отъезда в Харьковскую губернию. Среди них была знаменитая до-диез-минорная Прелюдия, которая и в те времена, и в последующие годы сыграла большую роль в жизни композитора. Прелюдия явилась на свет в «Америке», и этот факт имел провиденциальный характер. Ор. 3 вдохновил одного из самых известных русских журналистов – Амфитеатрова (хоть он и не был музыкантом и лишь изредка писал о музыке) – на то, чтобы посвятить его автору статью в газете «Новости дня» под заголовком «Многообещающий талант»[52]. Как и все выступления Амфитеатрова, статья получила широкий резонанс и явилась сенсацией. Рассказывая об ор. 3 Рахманинова, Амфитеатров, между прочим, проявил гораздо больший дар предвидения, чем большинство его коллег-журналистов. Он оценил выдающиеся достоинства до-диез-минорной Прелюдии, которой вскоре предстояло покорить мир и звучать повсюду вплоть до кафрских лачуг, если только там есть фортепиано. Назвав все пьесы ор. 3 «маленькими шедеврами», он предсказал их автору блестящее будущее.

Вскоре после выхода этой статьи Рахманинов пришел к своему бывшему учителю Танееву и встретил у него Чайковского. Чайковский уже, конечно, прочел статью Амфитеатрова. Он с улыбкой поздравил Рахманинова:

– Что я слышу, Сергей? Вы уже начали создавать шедевры? Поздравляю, поздравляю!

Чайковский проявил глубокий интерес к работе, которую Рахманинов проделал за прошедшее лето, и когда услышал, как много написал за это время Рахманинов, то всплеснул руками и воскликнул:

– Ах, я, бездельник несчастный! Написал за это время только одну симфонию.

Это была «Патетическая», его последняя симфония.