Воспоминания, записанные Оскаром фон Риземаном

Вслед за оперой «Алеко», не имеющей номера опуса, появился официальный op. 1 Рахманинова, его Первый фортепианный концерт фа-диез минор. Но во время ружейной перестрелки в октябре 1917 года в Москве Концерт подвергся такой основательной переделке, что едва ли хоть одна нота осталась в нем нетронутой. В нынешней форме его нельзя рассматривать как раннее произведение композитора, он должен быть помещен где-то между Третьим и Четвертым концертами – среди первых номеров четвертого десятка его сочинений.

В числе произведений, созданных Рахманиновым в ранний период, мы находим сочинения разной степени значимости: несколько превосходных романсов и несколько отдельных фортепианных пьес высочайшего качества – среди них Прелюдию до-диез минор (ор. 3). Все сочинения, номера опусов которых находятся между 2 и 16, – это скорее обещание, чем его воплощение. Иногда встречаются не слишком значительные сочинения (не считая одной или двух прекрасных идей) – это ор. 2 для виолончели и фортепиано, две пьесы ор. 6 для скрипки и фортепиано и шесть фортепианных дуэтов ор. 11. Единственное, что выделяется среди таких работ, – это заключительный парафраз на тему «Слава», знакомый нам по произведениям Римского-Корсакова и Мусоргского, с гармоническими изменениями. Одним словом, эти сочинения, так же как фортепианные пьесы ор. 3 и ор. 7, не более чем приятная музыка для салонов, которой частенько снабжали гостиные Чайковский и Рубинштейн. Прелюдия до-диез минор (ор. 3), стоящая особняком в этой группе, имела фатальное воздействие на другие сочинения Рахманинова, вызвав в мире настолько пристальное внимание к себе, что на долю остальных фортепианных произведений композитора ничего почти и не осталось. Среди других пьес из ор. 3 и ор. 10 только откровенно эмоциональная Элегия и очаровательно зыбкая Баркарола стали по-настоящему популярными.

Из двух больших камерных произведений, относящихся к этому периоду, привлекает внимание «Фантазия» ор. 5 для двух фортепиано как первая попытка написать программную музыку. Подзаголовок Tableaux[128], указанный в этом сочинении, Рахманинов в дальнейшем использует для всех своих фортепианных произведений. Четыре части озаглавлены строками из стихов Лермонтова, Байрона, Тютчева и Хомякова. Последняя часть содержит изумительный corrilon[129] – первый из когда-либо сочиненных Рахманиновым, – он воспроизводит перезвон больших колоколов православной церкви так близко к их истинному звучанию, как только можно этого добиться на фортепиано. Мы помним, что Рахманинов с самого раннего детства проявлял живой интерес к музыкальной стороне ритуала русской церкви. Как и многие другие русские композиторы, он был одержим задачей воспроизведения «иррационального» звука русского колокольного звона и удивительных ритмических хитросплетений, рождаемых руками звонарей, на обычных музыкальных инструментах, с помощью нот определенной длительности. Он неоднократно делал такие попытки: в симфонии «Колокола», в фортепианных пьесах и романсах.

Фортепианное трио ор. 9 («Памяти великого художника») – это полное, до мельчайших деталей, подражание ля-минорному Трио Чайковского. Подражание, однако, служило определенной цели. Если в посвящении Чайковского под словами «великий художник» подразумевался Рубинштейн, то в данном случае это был сам Чайковский. Все сочинение – это дань почтения умершему художнику. Главная тема, отданная виолончели и звучащая на фоне партии фортепиано, с ее постоянной мелодической фигурой, снова возникает в финале и представляет собой надгробный плач; его лишенная аффектации простота, свободная от ложного пафоса, вызывает по-настоящему сильное волнение. В дальнейшем Рахманинов перерабатывал это сочинение, которое по причине молодости автора страдало некоторыми просчетами, но он не трудился над ним так же фундаментально, как над Первым концертом, и ему не удалось полностью устранить некоторые недостатки формы, вызванные отсутствием опыта.