Восстание

* ’’Улицей Алленби” называют иногда избирателей Тель-Авива. В годы, предшествовавшие созданию государства Израиль, лидеры еврейской рабоче-социалистической партии в Палестине МАПАЙ настолько эффективно развили свою политическую организацию, что стали ведущей группировкой в правительстве Израиля. Эти люди всегда рассматривали Иргун как угрозу их политическому влиянию. Таким образом, пока Иргун шел на жертвы, Еврейское агентство, Хагана, а, следовательно, и правительство Израиля, разговаривали на совершенно другом языке — языке политики. Многое теперь, как, например, ’’официальное” отношение к Иргуну в его битве за Яффо, может показаться рядовому читателю невероятным.

Мы перечли заявление Хаганы и обнаружили в самом конце его угрозу: ’’Хагана не потерпит...” и так далее. Мы внимательно прочли еще раз все передовицы газет, вышедших в тот день и использовавших те же выражения, то и дело встречавшиеся в коммюнике командования Хаганы. Командование Хаганы желало нашего поражения. Там, далеко в тылу, нашлись еврейские ’’командиры” и еврейские журналисты, с надеждой ожидавшие поражения своих же братьев-евреев, которые, решив спасти этот древний еврейский город от шестимесячной осады противника, убийств из-за угла и преследований, вышли на борьбу с врагом! Здесь, на передовой, наши ребята проливали кровь за наш же народ, за его спасение и его будущее. Здесь, на фронте, мы боролись за то, чтобы наши братья, в том числе и наши клеветники, обрели, наконец, возможность мирно жить, работать и спокойно спать ночью.

И все же там, далеко в тылу, нашлись люди, которые после первого же дня нашего наступления ликовали при известии, что ’’Иргун потерпел поражение”. Не было ли такое отношение еще одним образчиком пресловутого еврейского мазохизма, столь широко распространенного у нас еще со времени двухтысячелетнего изгнания?

Быть может, нам надо было уже привыкнуть к этим двойным атакам: к пулям врага с одной стороны и к надругательствам — с другой. На протяжении всех лет восстания мы подвергались бесчисленным оскорблениям и чувствовали глухую оппозицию со стороны ’’официального” руководства ишува. Несмотря на это, мы продолжали борьбу. Было бы только естественно, если бы бойцы Иргуна задавали своим командирам горькие вопросы: ’’Почему вы повели нас на эту борьбу? Для чего мы это делаем? За кого отдаем жизнь?” Не было бы правильнее сказать просто: ’’Этот народ не стоит наших жертв. Пусть эти герои, сидящие в тылу, выйдут на передовую под пули. Разве для того, чтобы слышать проклятия евреев, мы должны без страха встречать арабские пули и британские снаряды?”

И все же ни один боец Иргуна не задал таких вопросов. Улыбаясь или стиснув зубы, читали они передовицы тель-авивских газет.

4

Пока разворачивались вышеупомянутые события в Тель-Авиве, Гидди начал новое наступление на Яффо. Наша артиллерия получила строжайшее указание избегать обстрела госпиталей, молитвенных домов и зданий под флагами иностранных государств. Накануне французский консул посетил наш штаб и обратился к командованию Иргуна с просьбой воздержаться от обстрела различных благотворительных учреждений в Яффо, принадлежащих французскому правительству. Мы, естественно, согласились, настаивая только на том, чтобы над этими зданиями развевался французский государственный флаг. Другие иностранные учреждения в Яффо последовали примеру Франции.

Обстрел становился все более эффективным и интенсивным. Соединения Иргуна пошли на штурм и взяли ’’бутылочное горлышко”. Битва продолжалась в течение многих бесконечных, знойных часов почти до самых сумерек. Сражение было еще более ожесточенным, чем в первый день. Не выдержав нашего натиска, вражеские войска вынуждены были оставить ряд позиций. И вот, наконец, настал момент, когда противник отступил в полном беспорядке.

И опять на помощь ему пришла британская армия. В первый день сражения видный британский военный чиновник в Яффо обратился к определенным еврейским кругам в Тель-Авиве с настоятельной просьбой ’’оказать должное влияние” на нас с целью прекращения обстрела расположений британских вооруженных сил в районе железнодорожного вокзала и зоны безопасности. Чиновник обещал, что если Иргун воздержится от нападения на британские войска, то англичане ’’останутся нейтральными”. Но это обещание было самым предательским образом нарушено в тот же день. Так называемый британский ’’нейтралитет” оказался очень странного свойства: британские танки и пулеметы сеяли ’’нейтральную” смерть среди еврейских соединений. На второй день битвы британский ’’нейтралитет” стал еще более странным. Британский командующий Лодским округом в этот округ входил и Яффо информировал мэра Тель-Авива, что британские вооруженные силы полны решимости предотвратить завоевание Яффо силой, если это понадобится. Если, говорилось в заявлении, официальное руководство Ишува не задержит продвижение сил Иргуна, то британские войска выступят против них.