Восстание

Вопрос об оружии для нашей самообороны был гораздо более серьезным. В самом начале восстания мы решили, что все наше оружие должно храниться в арсеналах и извлекаться только тогда, когда намечались боевые операции. В то время противоположного мнения придерживались руководители группы Штерна. Они постановили, что каждый подпольщик должен носить при себе оружие днем и ночью. Если бы агенты вражеской разведки решились арестовать члена подполья, его долгом было защищаться, и если надо умереть, но не сдаться врагу. Командующий группы Штерна Исаак Езерницкий объяснил мне это: после убийства агентами британской разведки безоружного Авраама Штерна его последователи решили не сдаваться в руки врага без сопротивления.

Причиной этого правила была трагедия, но такими же были и его последствия. Весной 1944 года произошел ряд вооруженных столкновений между британскими войсками и членами группы Штерна, которые защищались до конца. Британские силы, конечно, пользовались численным преимуществом. Нет нужды говорить, что инициатива боя была в их руках. Целый ряд отчаянно бесстрашных членов группы Штерна были убиты в перестрелке с врагом.

На Пасху 1944 года в небольшой комнатке в чердачном помещении в Бней-Браке я встретился с командующим группы Штерна Езерницким. Езерницкий тогда не приобрел еще широкую известность ’’рабби” Шамира с длинной черной бородой. Когда я его встретил, он был скорее похож на торговца с кудрявыми рыжеватыми усами. Наша беседа, в основном, касалась вопроса о ношении оружия. Езерницкий не отступал от своих убеждений. Я объяснил ему наше отношение к данному вопросу.

’’Постоянное ношение оружия приносит больше вреда, чем пользы. Вооруженный заговорщик может быть в любое время окружен большим числом полицейских. Это означает один револьвер против десятка автоматов. В этом случае оружие не только не сможет обезопасить жизнь члена Иргуна, но и подвергнет его смертельной опасности”.

Чтобы доказать правильность моей точки зрения, я сообщил Езерницкому, что случилось с Яковом Меридором несколькими днями раньше. Яков Меридор подходил к моему дому, когда в нескольких метрах от цели он с товарищем были окружены британской полицией, вооруженной автоматами. Полицейский патруль ’’вежливо” потребовал у Якова Меридора и его товарища удостоверения личности.

Их удостоверения личности были, конечно, в полном порядке. Однако полиция не удовлетворилась простой проверкой документов и обыскала ’’подозрительных личностей”. И только тогда, когда у них не было найдено оружия, англичане сказали ’’о’кэй”, позволив двум лояльным гражданам продолжать свой путь и посетить своего, такого же законопослушного друга. Вообразите, что бы случилось, если в карманах Яакова Меридора и его товарища было бы найдено оружие, даже предназначенное для самообороны. Шанс на успех был бы ничтожен, ибо два револьвера не шли ни в какое сравнение с пятью или шестью автоматами. Неравный поединок закончился бы трагедией. Во всяком случае, когда члены подполья были не вооружены, британская полиция не могла найти предлог для ареста и оказывалась в дурацком положении.

Я не знаю, убедили ли мои аргументы руководителей группы Штерна или их научил собственный опыт, однако вскоре после нашей встречи с Езерницким в Бней-Браке, группа Штерна начала ратовать за ’’всеобщее разоружение”. Вначале, как мне сообщили, в их рядах царили смятение и разочарование по этому поводу. Они, естественно, придерживались теории, что принцип ношения личного оружия, предпочитающий смерть аресту, был непререкаемым законом, отличавшим членов группы Штерна от всех остальных подпольщиков. Следуя новым инструкциям, которые сопровождались подробными объяснениями, члены группы Штерна с тех пор использовали оружие лишь в боевых операциях.

Таким образом, мы придерживались принципа ’’открытого подполья”. Меир Каган, который всегда любил шутить даже по самому серьезному поводу, бывало говорил: ’’Конечно, наше подполье открыто взорам всех. Но как ни странно, самое темное место оказывается под лампой”.