Восточный деспотизм. Сравнительное исследование тотальной власти

Некоторые римские императоры в первый период истории империи использовали освобожденных рабов (либертинов), назначая их на важные государственные посты, но императоры более позднего времени предпочитали евнухов, которые, в отличие от рабов, были традиционно связаны с властью на Востоке.

Использование рабов как служилых людей чаще встречалось на исламском Ближнем Востоке, где быстро менявшиеся условия войны и расстановка политических сил поощряли эксперименты с наемными солдатами. В отличие от Омейядов, которые поддерживали свою власть в завоеванных странах в основном с помощью своих местных сторонников, Аббасиды все больше и больше полагались на наемников. Поэтому, и особенно для пополнения отряда телохранителей халифа, они покупали турецких рабов. Саманидские и сельджукские правители Персии следовали примеру Аббасидов. В империи мамелюков элита, состоявшая из бывших воинов, попавших в рабство, поддерживала свое существование, заполняя образовавшиеся вакансии рабами, купленными за границей. Начиная свою официальную карьеру, эти рабы получали определенные привилегии, но оставались замкнутым социальным слоем. В османской Турции мальчиков, полученных в качестве дани, а также людей рабского или полурабского происхождения обучали военному и чиновничьему делу; став взрослыми, они превращались в кадровых военных и администраторов высшего ранга.

Эти турецкие функционеры из рабов получали много стимулов для работы: большое жалованье, почести, возможность продвижения по карьерной лестнице, а временами даже шанс завести семью. Они были не «движимым имуществом», а высокопривилегированными полурабами, которых иногда даже отпускали на свободу. Но, даже став свободными, они поддерживали тесную связь со своим бывшим хозяином[122].

Будучи обеспеченнее большинства свободных людей, они считали за честь быть его личной собственностью. Но различия в доходах не устраняли основного недостатка их положения – эти люди не имели никаких корней в обществе. На вершине своей карьеры им разрешалось приглашать к себе определенных членов своей семьи, чтобы они тоже могли насладиться славой и богатством, но это было скорее исключением, чем правилом. В любом случае – и это тоже было на руку правителю – родичи, которых разрешили пригласить, почти всегда были людьми простого происхождения, которые не могли быть приняты в общество амбициозных, благородных бюрократических дворян.

Отсутствие корней еще более усиливалось, если правитель выбирал своих рабов-чиновников из детей, которые исповедовали другую веру, в особенности детей христиан. Они получали полное мусульманское образование, но это лишь увеличивало пропасть между ними и верующими высших классов, от которых они уже были отделены по причине своего происхождения.

Социальное влияние системы чиновников-рабов с классической ясностью проявилось в Турции. Во времена расцвета османской власти административные и военные чиновники еще не передавали свои посты по наследству, и они позволяли наследственным командирам кавалерии ополчения, которые получали за свою службу землю, занимать лишь второстепенные и подчиненные должности.

В этом окружении политические евнухи тоже присутствовали[123], но они лишь укрепляли здание самодержавия, которое, по сути своей, управлялось классом рабов (Миллер Б. Дворцовая школа Мухаммеда-Завоевателя).

Правительственные функционеры Турции были приучены к такой строгой дисциплине и были так успешно интегрированы в гражданскую сферу, что Макиавелли не видел никакой возможности уничтожить Турецкую империю с помощью недовольных ею людей (в наши дни мы назвали бы эту группу «пятой колонной»), как можно было бы покорить феодальную Францию. «Ибо в королевства, которые управляются так же, как и Франция… войти совсем не трудно; надо лишь перетянуть на свою сторону какого-нибудь барона, ибо везде есть недовольные люди, желающие перемен. Эти люди, по указанным причинам, откроют вам дорогу и помогут одержать победу» (Макиавелли Н. Государь). Но с турками дело обстояло иначе. «Поскольку они все рабы и зависимые [люди], развратить их будет сложнее, и, даже если это удастся сделать, надежд на победу будет мало, поскольку они не смогут, по указанным выше причинам, повести за собой людей. В связи с этим всякий, кто нападет на турок, должен быть готов к тому, что его встретят объединенные войска, и он должен будет надеяться больше на свои собственные силы, чем на беспорядок в других».

Рассуждая о борьбе между верховным правителем и людьми, которые ему служат, не стоит удивляться тому, что турецкие чиновники в конце концов получали наследственные или полунаследственные владения, а также тому, что султану в течение длительного периода времени удавалось блокировать эти тенденции, сохраняя класс «рабов-чиновников», не имевших в турецком обществе никаких корней[124].

Чиновники, группы контроля и народ