Восток в философско-исторической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса

Известно, что учение Гегеля о Востоке было тем мыслительным материалом, от которого отталкивались К. Маркс и Ф. Энгельс, вырабатывая свою собственную концепцию[48]. Непосредственно от Гегеля была воспринята К. Марксом и Ф. Энгельсом проблема соотношения естественного и общественного (по-гегелевски: зависимости и независимости духа от природы) на Востоке. Всемирная история, по Гегелю, начинается на Востоке, представленном монгольской расой (всю переднюю Азию Гегель в соответствии с ее характером относил к Европе). Монгольская раса в духовном отношении занимает промежуточное положение между эфиопской и кавказской расами, т.е. между погруженностью духа в природу ввиду отсутствия всеобщих интересов и разрывом духа, постигшего себя в своей самостоятельности, с условиями природного существования[49]. В монгольской расе дух начинает отделять себя от природы: в религиях Востока мы видим пробуждение интереса ко всеобщему. «Их религия, – пишет Гегель, – уже содержит в себе представление всеобщего, которое почитается ими как бог»[50]. Но бог на Востоке отождествляется с единичным человеком (ребенок в Тибете, брахман в Индии); всеобщее, замечает Гегель, существует еще в противоречащей ему форме непосредственной единичности. Выходит, что порыв ко всеобщему, свойственный восточному духу, приводит к культу единичного, природного. Это – духовность, не умеющая последовательно преодолеть барьер природных ограничений и не знающая настоящей свободы личности. «Дух, с одной стороны, отрывается здесь от природы, с другой, снова впадает в природность, так как он достигает действительности еще не в себе самом, а только в сфере природы. В этом тождестве духа с природой настоящая свобода невозможна. Человек здесь еще не может прийти к сознанию своей личности…»[51]

Стремление проследить присутствие божественного духа в сфере мирского существования приводит Гегеля к рассмотрению субстанции государства и семьи на Востоке. Государство как действительность нравственной идеи в своей восточной форме ограничивает и вытесняет дикие влечения и страсти людей, пробуждает сознание и желание такой свободы, которая состоит в стремлении индивида ко всеобщему, субстанциональному. Опорой государства служит природная нравственность семьи. И семья, и государство патриархальны. «В основе патриархального состояния, – отмечает Гегель, – лежит семейное отношение, сознательно способствующее развитию первоначальной нравственности, к которой присоединяется как вторая форма нравственности государство»[52].

В условиях патриархализма государство как всеобщность существует в противоречащей ему форме единичного патриархального главы государства. Ни естественное единство семьи, ни патриархализм отношений в семье и государстве не совместимы с развитием личности. Таково положение дел прежде всего в Китае. «Китайцы, – пишет Гегель, – сознают себя принадлежащими к своему семейству и в то же время сынами государства. В самой семье они не являются личностями, так как это субстанциональное единство, в котором они находятся в ней, является кровным и естественным единством. Они не являются личностями и в государстве, т.е. в нем господствует патриархальное отношение и управление основано на проявлении отеческой заботливости императора, который поддерживает порядок во всем»[53]. На Востоке лишь один свободен. И эта свобода выступает как деспотизм капризного своеволия.

На Западе наличие свободных индивидов в государстве проявляется в установлении различий, неизвестных в обстановке деспотического единства. Различия между индивидами, связанные с их принадлежностью к различным кастам, существуют в Индии. Однако свободной субъективности индивидов в Индии нет так же, как и в Китае: наследственность индийских каст делает индивидуальные различия не результатом свободного выбора, а чем-то заданным природой[54].

Нравственная жизнь Востока, не знающая свободной индивидуальности, лишена способности к поступательному развитию. «Для органической жизни, – отмечает Гегель, – нужна, с одной стороны, единая душа, с другой стороны, – расчленения на различия, которые обособляются и в своем обособлении развиваются в целую систему, но так, что их деятельность воссоздает единую душу! Этой свободы обособления нет в Китае… В этом отношении в Индии обнаруживается значительный прогресс, заключающийся в том, что из деспотического единства образуются самостоятельные члены. Однако эти различия становятся прирожденными… окаменевшими и закостенелыми…»[55]