Восток в философско-исторической концепции К. Маркса и Ф. Энгельса

Выработанный К. Марксом и Ф. Энгельсом подход был нацелен на объяснение таких особенностей данной социальной системы, как деспотизм власти, ее иерархическая структура, сакрализация власти и т.д. К сожалению, в нашем распоряжении слишком мало источников, позволяющих изучить, как в рассматриваемый период понимал К. Маркс и другие важные черты истории Востока, например роль религии, характер городской жизни и др. Будем надеяться, что последующие публикации литературного наследства К. Маркса и Ф. Энгельса дадут возможность исследовать и эти вопросы. Было бы, в частности, целесообразно переиздать марксовы конспекты трудов Л. Моргана и М. Ковалевского, изданные малыми тиражами, а также опубликовать еще неизвестные широкому читателю конспекты работ Г. Маурера, составленные К. Марксом, а также Ф. Энгельсом, выписки, сделанные К. Марксом из книги Г. Мэйна, и ряд других материалов[190].

Итак, заключительный этап научной деятельности К. Маркса и Ф. Энгельса ознаменовался существенными изменениями в их понимании Востока. В основе новых представлений лежит открытие того, что, прежде чем социальная история выступила как развитие вещной формы общественности (вторичная формация, или цивилизация), она развивалась под знаком господства личных отношений (первичная, или архаическая, формация). Восточное общество было отнесено к последнему этапу первичной формации, хотя до этого ему отводилась роль исторически первоначальной формы общественной жизни. Восточное общество было понято как особая форма личных отношений, тогда как раньше К. Маркс и Ф. Энгельс находили на Востоке противоречивое сочетание личных (естественных) и вещных (общественных) связей. Государственная система связей локализованных общинных микрокосмов – вот что такое восточное общество с точки зрения К. Маркса и Ф. Энгельса на завершающем этапе их научной деятельности.

Противопоставление К. Марксом Востока и Запада к началу 80-х годов XIX в. становится, следовательно, более радикальным, чем это было в 50 – 70-х годах: не ступени развития одной и той же экономической общественной формации, а типы общества, принадлежащие к двум резко различным «большим» формациям, имеются в виду, когда сопоставляются Восток и, к примеру, античность. К. Маркс как бы возвращается к радикализму 40-х годов, однако на принципиально новой основе.

Для определения места Востока во всемирной истории непосредственное значение имеет теперь не членение ее на фазы природного и общественного развития, а разделение характера общественного развития на «первичный» и «вторичный» типы. И социальный строй Востока (государственная система локальных связей сельских общин) представляется К. Марксу в конце творческого пути не менее своеобразным явлением, чем патриархальная государственность и кастовый строй в 40-х годах. Поэтому мы не можем согласиться с точкой зрения В.Н. Никифорова[191] и Ю.В. Качановского[192], которые полагают, что к началу 80-х годов К. Маркс и Ф. Энгельс сняли гипотезу об особом азиатском способе производства и признали восточное общество рабовладельческим в древности и феодальным в средние века. «Вначале, – пишет Ю.В. Качановский, – Маркс и Энгельс выдвинули гипотезу об „азиатском способе производства“, подразумевая под этим термином строй, предшествующий рабовладельческой (античной) формации. В дальнейшем, по мере того как все глубже разрабатывалась марксистская теория, а также все больше конкретного материала о первобытном строе накапливалось историками и этнографами, в особенности после открытий Моргана, Маркс и Энгельс изменили свои взгляды и пришли к выводу, что повсеместно первой общественной формацией был первобытнообщинный строй. Для гипотезы об азиатском способе производства уже не оставалось места, и от нее отказались»[193].

Ю.В. Качановский прав, утверждая, что с определенного момента К. Маркс стал располагать в начале общественно-исторического процесса не восточное общество, а общество, исследованное Л. Морганом. Но неоправданно на этом основании делать вывод об отказе от концепции азиатского способа производства. К. Маркс никогда не утверждал, что либо азиатским способом производства начинается история общества, либо его вообще не было. Доказать же, что после открытий Моргана «уже не оставалось места» проблемам, составляющим ядро концепции азиатского способа производства (например, проблеме восточного государства), вряд ли возможно.

Так, по мнению В.Н. Никифорова, открытия Моргана не позволяли по-прежнему придерживаться гипотезы об азиатском способе производства потому, что, изучая Восток, К. Маркс интересовался главным образом остатками первобытнообщинных отношений, когда же эти последние были исследованы в их типической форме Морганом, гипотеза об азиатском способе производства, державшаяся на интересе к первобытнообщинным отношениям, устарела, и ее оставили[194].