Вот так мы теперь живем

«Вечерняя кафедра» встала на другую сторону. Это тем более удивляло, что прежде «Вечерняя кафедра» никогда либералов не поддерживала. Как уже говорилось в первой главе, девиз газеты подразумевал абсолютную независимость. Если бы «Вечерняя кафедра», подобно иным современным газетам, изо дня в день провозглашала либералов ангелами, а их противников бесами, она, разумеется, держалась бы той же линии в вестминстерских выборах. Но именно потому, что раньше такого не бывало, ярость нынешней атаки будоражила умы, и статьи о Мельмотте, появлявшиеся почти ежедневно, читали все. Все, кто связан с изданием газет, знают, что критика привлекает больше, чем восхваления, но куда опаснее. Ни одному владельцу или редактору не вчинили иск на многие сотни или даже тысячи фунтов за то, что он изобразил богоподобным крайне дурной образчик человеческого рода. Никто не требовал возместить ущерб за то, что ему ошибочно приписали высокие мотивы. Лучше бы это было так – лучше для политики, литературы, живописи и для истины в целом, но, чтобы начались такие очистительные судебные процессы, необходим новый закон о клевете. С другой стороны, порицание чревато серьезнейшими опасностями. Как бы добросовестен ни был редактор – и как правдив, – как бы ни было ясно, что все написано для общественного блага, ни один факт не искажен, краски не сгущены, личное нигде не смешивается с общественным, – он все равно рискует, что его разорят. Нужно иметь либо очень увесистый кошелек, либо очень много отваги, чтобы обличить такие поступки, в которых «Вечерняя кафедра» обвиняла Мельмотта. Газета взяла этот курс неожиданно. После второй статьи мистер Альф отослал Майлзу Грендоллу (который в этом деле действовал как секретарь Мельмотта) пригласительный билет. В приложенной записке сообщалось, что некоторые обстоятельства, связанные с выборами в Вестминстере, не позволяют мистеру Альфу принять великую честь отобедать у мистера Мельмотта в присутствии китайского императора. Майлз показал записку обеденному комитету, и билет, не советуясь с Мельмоттом, отослали редактору насквозь консервативного журнала. Такое поведение «Вечерней кафедры» изумило весь свет, но еще больше весь свет изумился, когда узнал, что мистер Альф будет баллотироваться в Вестминстере от либеральной партии.

Делались различные предположения. Некоторые говорили, что мистер Альф владеет значительной долей в газете и, поскольку ее успех уже несомненен, может сменить нынешнюю хлопотную должность на место в парламенте. Другие считали, что мы видим начало новой эры в литературе, новый порядок вещей, и отныне каждый редактор газеты будет стремиться в парламент, а вопрос лишь в том, хватит ли ему влияния туда пройти. Мистер Брон доверительно шепнул леди Карбери, что мистером Альфом движет воспаленная гордость и что затея выйдет ему боком.

– Он очень умен… и очень смел, – сказал мистер Брон, – но ему никогда не хватало осмотрительности.

Леди Карбери покачала головой. Ей хотелось по возможности сохранить дружбу с мистером Альфом. Он ни разу не написал о ней доброго слова, но она по-прежнему считала, что с таким влиятельным человеком нужно поддерживать добрые отношения. Мистер Альф внушал ей священный ужас – куда больше, чем мистер Брон со времени своего предложения. Разумеется, на выборах она желала успеха мистеру Мельмотту и свято в него верила. Леди Карбери по-прежнему надеялась, что деньги Мельмотта – с его согласия или без – позволят Феликсу занять достойное место в обществе.

– Полагаю, он очень богат, – сказала она мистеру Брону о мистере Альфе.

– Да уж, верно, что-то скопил. Однако выборы обойдутся ему в десять тысяч фунтов, и, если он будет продолжать в том же духе, ему следует накинуть еще десять тысяч на уплату по искам о клевете. Газету обещают привлечь к суду.

– Вы верите в то, что пишут про Австрийскую страховую компанию?

Она имела в виду историю, из-за которой, как утверждали, мистеру Мельмотту пришлось срочно покинуть Париж.

– Я не верю, что «Вечерняя кафедра» сумеет это доказать. И я уверен, что попытка доказательства обойдется в три-четыре тысячи фунтов. В такой игре не выигрывает никто, кроме адвокатов. Альф меня удивляет. Мне казалось, он умеет сказать все, что хочет, не засовывая голову в львиную пасть. До сих пор он был так умен! Видит Бог, желчи ему не занимать, но он всегда плыл по ветру.