Вот так мы теперь живем

Миссис Питкин расплакалась. Она знала свою уступчивость и то, что не оставит девушку на улице, однако ей было горько, очень горько, что на нее свалилась такая беда.

– Мы в молодости не были такие своевольные, – рыдала она.

Когда это кончится? Неужто ей придется всегда держать девушку у себя, что бы та ни вытворяла? Тем не менее она подтвердила, что впустит Руби, когда та вернется. Потом, часов в девять, пришел Джон Крамб, и вторая половина вечера прошла еще печальнее, чем первая. Невозможно было скрыть от Джона Крамба горькую правду. Миссис Хартл все рассказала несчастному в присутствии миссис Питкин.

– Она упрямая, мистер Крамб, – сказала миссис Хартл.

– Да, она такая, мэм. И она ушла с баронетом?

– Да, мистер Крамб.

– Баронет! Вот ужо я до него доберусь! Говорите, пошла с ним обедать? Ее тут не кормят?

Миссис Питкин ответила на это с большой обидой. Руби Рагглз кормят не хуже любой девушки в Лондоне. Сегодня на обед у нее было бычье сердце с картошкой, и никто ей не мешал накладывать, сколько хочет. В доме миссис Питкин «никого впроголодь не держат и куском не попрекают». Джон Крамб тут же вытащил очень плотную и замечательно практичную синюю суконную накидку, привезенную из Бенгея в подарок женщине, которая так добра к Руби. Он заверил, что не сомневается в изобилии и сытности ее стола, и добавил, что взял на себя смелость привезти ей в знак уважения пустячок. Миссис Питкин не сразу согласилась взять презент, но наконец разрешила надеть обновку ей на плечи. Однако все это происходило очень печально. Даритель не расплывался в счастливой улыбке, а получательница не отвечала преувеличенными благодарностями. Миссис Хартл объявила, что накидка чудесная. Впрочем, радоваться сейчас никто не мог.

– Очень любезно с вашей стороны, мистер Крамб, так заботиться о старой женщине – тем более когда у вас столько хлопот с молодой.

– Это как головня у ржи, миссис Питкин, или гниль у картошки, надо терпеть. Она очень к нему привязана, мэм, к молодому баронету?

Вопрос был задан миссис Хартл.

– Это просто увлечение, мистер Крамб.

– Они все не думают, что их увлечения человека в могилу сведут!

Он умолк и долго сидел без всякого движения, глядя в потолок миссис Питкин. Миссис Хартл, занимаясь каким-то рукоделием, разглядывала его. Он представлялся ей исключительным существом – таким преданным, таким медлительным, так непохожим на ее соотечественников – готовым столько претерпеть и вместе с тем таким искренним в своей любви.

– Сэр Феликс Карбери! – сказал он. – Я ему как-нибудь покажу сэра Феликса. Если это всего лишь обед, разве ей уже не пора вернуться, мэм?

– Думаю, они пошли куда-нибудь развлечься, – ответила миссис Хартл.

– Уж похоже, – тихо произнес Джон Крамб.

– Ее хлебом не корми, дай потанцевать, – заметила миссис Питкин.

– А где они танцуют? – спросил Крамб, вставая и потягиваясь.

Очевидно, он обдумывал мысль пойти за Руби в мюзик-холл. Ни одна из дам не ответила, и он снова сел.

– Там, что ли, всю ночь танцуют, миссис Питкин?

– Там много чего делают, чего делать не след, – ответила миссис Питкин.

Джон Крамб поднял кулак, тяжело опустил на ладонь другой руки и вновь надолго умолк.

– Я и не знал, что она танцевать любит. Уж я бы отплясывал с ней в Бенгее, сколько ее душеньке угодно. Как по-вашему, мэм, она до танцев охоча или до баронета? – снова обратился он к миссис Хартл.

– Полагаю, одно к другому прилагается, – ответила дама.

Наступила очередная долгая пауза, в конце которой бедный Джон Крамб взорвался:

– Чтоб ему! Чтоб ему! Что я ему сделал? Ничего! Лез я в его дела? Никогда! Но теперь я его найду. Не удивлюсь, если меня за это вздернут!

– Ой, мистер Крамб, не говорите так, – взмолилась миссис Питкин.

– Мистер Крамб взволнован, он скоро успокоится, – сказала миссис Хартл.

– Она бесстыжая девка, что так с вами обходится, – заметила миссис Питкин.

– Нет, мэм, не бесстыжая, – возразил влюбленный. – Но жестокая – ужасть какая жестокая. Не могу заниматься отрубями, и мукой, и делами, когда она здесь с баронетом! Смотрю и не вижу, мука или мякина! Ежели я сверну ему шею, мэм, вы ж не скажете, будто я поступил дурно?

– Я бы предпочла услышать, что вы увели девушку у него, – ответила миссис Хартл.

– Я б его загрыз, вот что я бы сделал. Половина двенадцатого, да? Она же когда-нибудь придет, да?

Миссис Питкин, не желавшая жечь свечи всю ночь, сказала, что ничего обещать не может. Если Руби придет, сегодня ее впустят. Но миссис Питкин считает, лучше встать и впустить ее, чем сидеть и ждать. Бедный мистер Крамб не сразу понял намек и просидел еще полчаса, почти не говоря, но дожидаясь в надежде, что Руби придет. Когда часы пробили полночь, ему прямо сказали, что он должен уйти. Он медленно собрал свои руки-ноги и выволок себя на улицу.

– Очень славный молодой человек, – сказала миссис Хартл, когда дверь закрылась.

– Слишком хороший для Руби Рагглз, – ответила миссис Питкин. – И он сможет кормить жену. Мистер Карбери говорит, он процветающий торговец в их краях.