Вот так мы теперь живем

Мистер Лонгстафф в доме ничего больше не сказал, но, выйдя вместе с поверенным на улицу, повторил, что ящик был заперт и, по его глубочайшему убеждению, неподписанное письмо оставалось в ящике. На это мистер Байдевайл мог заметить лишь, что в жизни не сталкивался с такими неприятными обстоятельствами.

Итак, союз с Ниддердейлом представлялся наилучшим планом – если только его удастся осуществить. Говоря, что его капиталы в тридцать раз превышают стоимость Пикеринга, мистер Мельмотт допустил немалое поэтическое преувеличение, однако капиталы у него были. Размах его спекуляций был таков, что он сам толком не мог бы сказать, сколько имеет и сколько должен. Одно он знал точно: сейчас ему срочно нужны очень большие суммы. Главную надежду он возлагал на Когенлупа, в чьи руки передал управление акциями Мексиканской железной дороги. Мельмотт доверил Когенлупу очень многое, вопреки своему обыкновению никому особенно не доверять. Когенлуп говорил, что сейчас с акций ничего не получить – из-за паники они обратились почти в ничто. Теперь Мельмотт нуждался в деньгах великой железной дороги, но именно потому, что он нуждался в деньгах, железная дорога не стоила ничего. Когенлуп сказал, что надо пережить черный день – вернее, черный месяц. Именно по совету Когенлупа Мельмотт предложил мистеру Байдевайлу векселя.

– Предложите еще раз, – сказал Когенлуп. – Рано или поздно он согласится.

Вечером понедельника Мельмотт встретил Ниддердейла в парламентском лобби.

– Вы виделись последнее время с Мари? – спросил он.

Сегодня утром отцовский поверенный в присутствии отца заверил Ниддердейла, что в случае женитьбы на мисс Мельмотт он, без сомнения, получит доход чуть больше пяти тысяч годовых. Он рассчитывал на большее и не готов был взять Мари за такие деньги, но по всему выходило, что больше может и не быть. Немудрено, что с Пикерингом затруднения. Мельмотт определенно собирает деньги. Однако, скорее всего, дело разрешится в ближайшие недели. Мельмотт обещал после свадьбы передать Пикеринг молодым. Отец советовал Ниддердейлу пойти к девице и назначить день свадьбы. Если денег не окажется, отменить ее можно хоть накануне.

– Я собирался идти к вам почти прямо сейчас, – сказал Ниддердейл.

– Вы застанете женщин за чаем между пятью и шестью, – сказал Мельмотт.

Глава LXXIV. Мельмотт приобретает друга

– Вы думали об этом с тех пор? – спросил лорд Ниддердейл, как только мадам Мельмотт сумела оставить их наедине.

– Я очень много с тех пор об этом думала, – ответила Мари.

– И что решили?

– Я за вас выйду.

– Отлично, – сказал Ниддердейл, опускаясь на диван рядом с Мари, чтобы обнять ее за талию.

– Погодите минутку, лорд Ниддердейл.

– Можешь называть меня Джоном.

– Тогда погоди минутку… Джон. Думаю, ты можешь на мне жениться, хотя нисколечки меня не любишь.

– Это неправда, Мари.

– Правда. И я думаю, что могу стать твоей женой, хотя нисколечки тебя не люблю.

– Это изменится.

– Не знаю. Сейчас я так не думаю. Тебе лучше знать правду. Я сказала папеньке, что ты, скорее всего, не повторишь свое предложение, но, если повторишь, я соглашусь. Но ты знаешь, кого я любила.

– Ты ведь не можешь любить его теперь?

– Отчего? Я не могу за него выйти. Это я знаю. И вряд ли бы согласилась, если бы он снова попросил. Он дурно себя вел.

– А я?

– Не как он. Ты никогда меня не любил и не говорил, что любишь.

– Ничего подобного.

– Поначалу. Сейчас говоришь, потому что думаешь, будто мне это приятно. Но теперь уже все равно. Раз мы поженимся, я не против, что ты меня сейчас обнимаешь, только нам обоим лучше смотреть на это как на деловые отношения.

– Какая ты суровая, Мари.

– Нет. Я не была сурова к сэру Феликсу Карбери и прямо об этом говорю. Я правда его любила.

– Уж конечно, теперь ты поняла, что он за фрукт.

– Да, – сказала Мари. – Он жалкое существо.

– Его поколотили на улице – очень сильно.

Мари впервые об этом слышала и сейчас вздрогнула в объятиях жениха.

– Ты не слышала?

– Кто его поколотил?

– Я не хочу рассказывать о нем дурное, но, говорят, его очень крепко отделали.

– За что его могли побить? Он что-нибудь сделал?

– Говорят, дело в молодой даме, Мари.

– В молодой даме! Какой молодой даме? Не верю. Но мне теперь все равно. Мне все безразлично, лорд Ниддердейл, все. Полагаю, ты все это сочинил.

– Нет. Я слышал, что его побили, и слышал, что из-за девушки. Но мне до этого нужды нет, и тебе, уж верно, тоже. Не могли бы мы назначить день, Мари?

– Мне все равно. Чем позже, тем лучше, вот и все.

– Потому что я такой противный?

– Нет, ты не противный. Я думаю, ты очень хороший человек, только меня не любишь. Но противно, когда не можешь поступать по своему желанию. Противно со всеми перессориться и остаться без единого друга. И противно, когда тебя ничего на свете не интересует.

– Я совсем тебе не интересен?

– Ничуточки.

– А если ты попробуешь? Тебе не хочется услышать про место, где мы живем?

– Я знаю, это замок.

– Да, замок Рики. Ему сколько-то сотен лет.