Возможности любовного романа

Как следует прогревшись в сауне, мы решили совместить оставшиеся два удовольствия. Лежа в огромной ванне на террасе второго этажа, мы любовались заснеженным садом и потягивали из запотевших бокалов просекко. Лучшего момента объяснить Нине, что такое camp, невозможно было себе представить. Мы в таком месте, куда при обычных обстоятельствах мы и не подумали бы отправиться, делаем то, что никогда в жизни не стали бы делать, да еще и в день святого Валентина, который вряд ли бы захотели отмечать, и мы получаем от этого двойное удовольствие: с одной стороны, нам просто хорошо, с другой — нам не нужно париться по этому поводу, потому что мы парим над происходящим.

— Я и не знала, что потребительство — такая сложная штука, — промурлыкала Нина и подняла глаза к небу, куда поднимался пар от нашей купели.

Спустя некоторое время она развернулась, придвинулась поближе ко мне и, наклонившись вперед, выгнула по-кошачьи спину.

— А потом я в награду помассирую тебе лапки, — предложила она. — Ты, наверное, их тоже все истоптал.

Я развязал у Нины тесемки верхней части купальника и стал потихоньку скрести ее по спине, как она любила. Ни у кого на свете не было такого длинного позвоночника, как у Нины.

— Мне в агентстве предложили поехать на год в Лос-Анджелес, — неожиданно сказала она.

Мои пальцы замерли.

— Что?

— Ну да. К нам пришел чувак из какого-то американского агентства и выбрал несколько девушек, меня в том числе. Что ты об этом думаешь?

В тот момент я вообще ничего не думал, но все же ответил:

— Год в Америке, наверное, звучит интересно, да?

Нина, еще больше съежившись, так что на ее спине выступила длинная цепочка позвонков, проговорила куда-то в согнутые колени:

— Меня тут как-то занесло на встречу маминых подруг. Все знали обо мне только две вещи: что я модель, и что я встречаюсь с писателем.

— Что ж, бывает и хуже, — я ободряюще поскреб ей спину. — Кроме того, мы теперь встречаемся только раз в месяц.

— Но я не хочу! — заявила Нина. — Не хочу, чтобы меня так воспринимали. Не хочу ехать в Лос-Анджелес и зарабатывать там на своем внешнем виде. Ладно, допустим, в Милан месяца на три я бы съездила, но не на целый год в Лос-Анджелес.

— Ну, тебе же не обязательно туда ехать.

— Вот я и не поеду, — сказала Нина, повернувшись ко мне. — Но дело не в этом. Я хочу, чтобы ты меня понял. Если я куда-то прихожу, я не хочу, чтобы меня воспринимали как модель или как девушку писателя.

Из джакузи нас выгнали холод и голод. Завернувшись в мягкие белые полотенца, мы вернулись в номер, чтобы привести себя в порядок перед ужином. Но после двадцатикилометровой прогулки, после сауны, пузырьков джакузи и пузырьков просекко мы скорее были настроены на позднюю сиесту. Сняв с себя мокрые плавки и купальник, мы рухнули на кровать и прижались друг к другу. Я брал в руки всевозможные части Нининого тела, а она зарывалась пальцами в мое; мы лепили друг друга, словно человечков из пластилина, и в конце концов соединились тоже, как два человечка из пластилина, — скорее влажной кожей, чем половыми органами. Нина, такая длинная и такая узкая, лежала на мне, и я чувствовал грудной клеткой, как с каждым вдохом ее грудная клетка ненадолго увеличивается. Мы лежали и просто дышали, слушая, как у нас урчит в животах, словно наши пупки переговариваются. Потом Нина сползла вниз и взяла меня в рот.

— Я просто пришла сказать тебе, что попозже задержусь на подольше, — произнесла она умильно. Мы встали и, одевшись, направились в ресторан.

На первый взгляд казалось, будто сюда съехалось на многолюдную свадьбу изысканное общество. На второй — любой наблюдатель с недоумением бы отметил, что здесь нет детей… да и родителей, по-видимому, тоже… сплошь разодетые молодые пары. Девушки сидели напротив юношей, как на экспресс-свидании, и я бы не удивился, если бы раз в пять минут все менялись друг с другом местами. На Нине было черное платье, не то чтобы в стиле двадцатых-тридцатых и не совсем вечернее; из всех присутствующих дам она выглядела наименее нарядно. Что же касается мужчин, достаточно будет сказать, что один из них как раз извлек из кармана полосатого жилета, явно подобранного под костюм, часы на цепочке.

Горели свечи, выражение морды у плоского кабана на стене со вчерашнего вечера ничуть не изменилось.

Мы погрузились в чтение меню. В прошлый раз нам пришлось ужинать соте из овощей, так что на сегодня, похоже, оставался последний вегетарианский вариант — кнедлики с клубникой. Ожидая, пока принесут напитки, мы занимались тем же, чем и остальные, — разговорами друг с другом. Кто эти люди, которые здесь собрались? Старшие менеджеры со своими помощницами? Риелторы с риелторшами? Ассистентки по продажам с менеджерами магазинов? А может быть даже, CEO и CFO?

— Думаешь, здесь тоже уже всем неймется? — спросил я у Нины.

— Тебе неймется? — спросила она заботливо, положив мне руку на бедро.

— Интересно, сколько раз сегодня за ужином пошутят об этом кабане, — вздохнул я. — У бедняги, наверное, вся шерсть уже пропиталась шутками, которые отпускают в его адрес. Повторил судьбу Чака Норриса.