Возраст согласия

Дни и дальше проходят в разлуке. Я продолжаю исправно ездить в лицей и сдаю экзамены. Новая учительница по физике ставит мне четверки. Это что-то новенькое. Прежняя выгоняла меня за чтение «Антихристианина» Ницше на ее уроке. Я физически не могла внимательно слушать эту сухую палку с блондинистым пучком коротких волос на голове. Да и она изначально смотрела на меня с каким-то таинственным презрением. Но заменившая ее кругленькая и аккуратная женщина рассказывает о законах сохранения энергии и термодинамике с почти поэтической страстью.

Я читаю «Время убийц» Генри Миллера, но исключительно на переменах и во время долгой дороги домой. А еще на переменах успеваю заскочить в вонючий туалет и выкурить полсигареты, смеясь с девчонками. Писать хожу на уроке, потому что, когда кто-то стоит рядом за хлипкой перегородкой, не могу выдавить из себя ни капли, как бы сильно мне того ни хотелось.

В один из дней я все так же стою, опираясь о кафель, расписанный мелкими трещинками, и затягиваюсь «Вирджинией». Узкая пачка с воткнутой внутрь зажигалкой лежит в карманчике моей голубой флисовой кофты, у самого сердца.

Облава случилась так внезапно, что я даже не успела выкинуть сигарету в унитаз, вечно журчащий хлорированной водой. Кто-то схватил меня за рукав и с победным криком вытащил из туалета. Пачка ловким движением руки была выхвачена из моего кармана. Натуральное насилие.

– Ага, прекрасно! – улыбалось лицо-блин, окруженное серым пухом волос. Я даже не знала эту женщину. – Пойдем к Владимиру Владимировичу! Он с тобой поговорит о курении в туалетах.

Девчонки успели забежать в класс, будто рядом их и не было. Я попалась, словно глупая форель. Звонок на урок вылизал школьные коридоры. Везде было пусто, и только наши шаги глухо отпечатывались, отскакивая от стен коридорной кишки.

Мы поднялись на третий этаж. Солнце лежало задумчивыми косыми лучами на бледных бетонных ступенях. Пахло летней пылью.

Женщина-блин, как я мысленно ее называла про себя, завела меня в кабинет, дала небольшой отчет о своем улове и ушла. Там сидел он – ВВ. Я посмотрела на его плотно сбитое, почти квадратное лицо, щеки с пробивавшейся густой щетиной, на короткий ежик седых волос, крупные ладони с толстыми пальцами и отметила, что снова испытываю странное влечение. Сердце сладко екнуло. Он посмотрел на меня. Глаза темно-серые, в них светился странный огонек тоски. За ним в углу висела икона – Богородица с маленьким Иисусом на руках. Стол, разделявший нас, был завален бумагами.

– Говорят, ты курила в туалете. Рассказывай.

Голос усталый, но властный. Я решила немного выпендриться.

– Да, по своей невообразимой глупости я перепутала курилку на первом этаже с туалетом на втором и признаю свою ошибку исключительно по милости прелестной дамы, отнявшей у меня целую пачку моих любимых и, надо сказать, не самых дешевых сигарет.

ВВ улыбнулся. И даже коротко засмеялся.

– В чувстве юмора тебе не откажешь! Молодец. Но все-таки могу ли я тебя попросить не курить? Вот я смотрю на тебя – такое лицо одухотворенное, хоть иконы пиши, а такие вещи делаешь.

Он не шутил и не издевался, говорил совершенно серьезно. Внезапно я поняла, что слышу какую-то странную нотку в его голосе. Как будто он не просто читал банальную проповедь очередному подростку, а действительно переживал за меня.

Я смотрела в сторону, не в силах взглянуть на ВВ. Мне внезапно стало по-настоящему стыдно.

Он спросил:

– Но ты, наверное, все равно будешь продолжать это делать. Все вы продолжаете… Тебе кто-то покупает сигареты? Они ведь действительно не дешевые.

– Да, мой парень, – тихо ответила я.

– Парень. Понятно. Ты знаешь, это против правил, но я хотел бы поделиться с тобой кое-чем. Может быть, ты поймешь, почему я переживаю и затеял весь этот разговор. Я достаточно старомоден и еще немного верю в то, что разговоры могут помочь. Возможно, это наивно, но от старых привычек не так просто избавиться. Ты же помнишь свою одногруппницу, девочку с довольно необычным именем Ли?

Я кивнула. Перед глазами появилось бледное лицо из того самого дня, когда я полупьяная встретила ее в туалете. Это было второе сентября. Возможно, она приходила после этого еще пару раз, но всегда исчезала, словно призрак, не дожидаясь конца занятий.

Голос его стал еще более усталым. Я позволила себе посмотреть на него. Лицо как-то осунулось. ВВ продолжал:

– Я пришел на эту работу, потому что верил: смогу воспитать не только собственных детей. Но в такие моменты теряешь эту веру. В свои силы, методы. Мы где-то недоглядели. Невозможно уследить за всеми, понимаешь? Хотя это и не оправдание.

Было непонятно, к чему он клонит. А еще немного тревожно.

– К чему я это все? Не буду тянуть кота за хвост. Дело в том, что недавно нам стало известно: Ли умерла от передозировки. Она была героиновой наркоманкой.