Возраст согласия

Он снова посмотрел на меня. Я чувствовала, что голос ВВ изменился, стал более… вкрадчивым. Реальность поплыла и стала размываться. Зеленые пятна. Оранжево-черные пятна. Бледное пятно. Тигр в листьях, и Ли рядом с ним. Смотрят на меня грустно, чуть не плача. Встряхнув головой, я снова вернулась в небольшой кабинет и стала смотреть на носки своих кед.

– Тебя, наверное, это шокирует. Не знаю, зачем я говорю об этом, возможно, этого делать не стоило. Мы решили не объявлять эту печальную новость. Она появлялась в нашем лицее достаточно редко. Но это заставило меня хорошенько задуматься о том, что мы делаем и как. Поэтому я и разговариваю теперь с тобой. И хочу тебя попросить, пожалуйста, если можешь, не кури. Ты девочка, и у тебя вся жизнь впереди…

Дальше пошла стандартная речь о женском здоровье, рождении детей. Сейчас это звучало как издевательство. Он снова захлопнулся, стал официальным, как обычно. Момент откровенности был упущен.

– Ты можешь идти. Но еще кое-что… Пожалуйста, не говори никому о Ли.

Я кивнула:

– Хорошо. И спасибо вам.

– Не за что, – ответил ВВ устало. – Подумай о своей жизни, постарайся сделать правильный выбор. Давай иди на урок.

Конечно, я продолжала курить в туалетах. Из какого-то гадкого, мелочного бунта. Но я всегда помнила этот разговор и была благодарна за него ВВ. В тот момент я перестала желать его и увидела, что мне по-настоящему не хватает мужчины в жизни. Не того мужчины, который хочет засунуть в меня член, а настоящего, важного, любящего. Поняла, что мне действительно не хватает отца.

* * *

Сначала мама шла в отказ. На самом деле мы никогда толком и не разговаривали на тему отца. Ну нет и нет. Подразумевалось, что он вроде бы погиб в горячей точке. Все это было условно. Теперь я хотела подробностей. Конечно, в дневнике я уже прочитала достаточно, чтобы не питать особых надежд. Но я хочу большего.

Мама сказала: «Пошли в ларек». Она купила нам по бутылке пива «Туборг», сухарики «Емеля» и чупа-чупс. Я всегда их любила, и она это знала.

Мы пили пиво на кухне, и мама вспоминала, как хотела ребенка. Как ходила в часовню к Ксении Блаженной и дрожащей рукой написала свое желание на маленьком клочке бумажки, как засовывала этот клочок потом в щель в стене.

Мне стало немного стыдно, что я читала ее дневниковые записи, но вместе с тем приятно, что мы сидим вот так вместе и разговариваем о ее прошлом. Мне всегда было интересно ее слушать. У мамы приятный голос и дар рассказчика, который я, увы, не унаследовала. В дневнике она не написала, но для себя решила, что, когда я подрасту и буду о нем спрашивать, она скажет, что отец пропал без вести в горячей точке. Это было не так уж далеко от истины. Вся его жизнь была словно одна большая горячая точка, в которой он пытался выживать.

Когда мы допили, она бросила бутылки в серое мусорное ведро под раковиной и сказала:

– Я ему позвоню и попробую организовать вашу встречу. Но сама встречаться с ним не хочу, уж прости. О, у нас хлеб закончился, а мы не купили. Но ты ложись, а я сбегаю куплю.

Все эти уловки были мне хорошо известны. Когда я проснулась в два часа ночи, в комнате воцарился плотный дух спиртного. Он щекотал ноздри и забирался в голову холодным гвоздем. Джим повизгивал и дергал лапами во сне, лежа рядом с телом мамы, кое-как обернутым простыней. Вытащив из сумки тетрадку и ручку, я пошла на кухню. Можно было не прятаться в туалете. Я сразу услышу, если она встанет. Да и в таком состоянии не поймет, что я не спала и что-то писала. Меньше всего на свете мне сейчас хочется показывать ей свои записи.

Но мне нужно было записать случай в лицее и свое новое желание – познакомиться с отцом, о котором я никогда не думала. И считала, что моя семья – это только мама.

* * *

Свое обещание она сдержала. Как ни странно, мой отец был в городе и согласился встретиться. Тогда мне казалось, что ему было любопытно взглянуть на свою дочь. Но позже выяснилась иная причина. Не так давно он попал в страшную аварию. Его спутники погибли, а сам он отделался парой царапин. Это событие заставило его начать пересматривать свою жизнь.

Встречу он назначил в вестибюле станции метро «Площадь Александра Невского». Сразу стало ясно, что времени у него очень мало.

Но я все равно все утро выбирала, что надеть. Мне хотелось выглядеть хорошо. Остановилась на голубых джинсах и футболке. Узор на ней состоял из кирпичиков разных оттенков коричневого и непонятных надписей на французском языке. Хоть я и учила его в школе, запомнила немногое.

Подкрасила совсем чуть-чуть кончики своих длинных ресниц, которые выгорали летом. Розовым блеском мазнула губы. Посмотрела на свое отражение – вроде ничего. В углу на зеркале ухмылялась наклейка с черепом в наушниках с какого-то фестиваля, на котором я никогда не была.

Я не торопилась, но приехала чуть раньше. Мне было удобнее ехать на автобусе и встретиться на земле, но ради такой встречи я спустилась в ненавистное метро. Вся станция облеплена огромными медно-желтыми пластинками, имитацией кольчуги, больше смахивающей на рыбью чешую.