Возраст согласия

Незаметно Наташка притерлась к Жене и, пока я тонула в своем бокале – мне хотелось поскорее надраться, – красила ему губы помадой, приговаривая, что сейчас сделает из него красивую девочку. Он периодически проверял, останутся ли красные следы на ее намазанной тональником щеке.

– Наташка, ты тупая овца, – сказала я с кривой улыбкой, – и ни хрена ты не понимаешь. Мы все здесь куклы, марионетки, и ни за что не отвечаем. Любой твой пук уже заранее предусмотрен программой, и ты не вольна ничем управлять. Вообще ничем, понятно?

Мне казалось, что я наконец взяла в руки молоток и вполне увесисто ударила им по стене, выбивая из нее щербатые осколки.

– Жень, а, кстати, ты знаешь, что ее совсем не Кариной зовут?

Наташка, лукаво глядя на меня, легонько пинала покоцанную ножку стола. Она теперь сидела у него на коленях и обнимала рукой, в которой, как мне казалось, вместо дымящейся сигареты лежал теперь увесистый кирпич из моей воображаемой стены.

– Правда?

В первую нашу встречу, когда мы голые купались в озере, Женя вырезал названное ему имя «Карина» на дереве и сейчас, конечно, был удивлен. Еще один кирпич нашел свое местечко в нашей замечательной стене. Пофиг, говорила я себе, делая все более глубокие глотки.

– Да вообще-то она Ксения. Ксюша – юбочка из плюша! И это еще не все: ее отец, про которого она тебе заливала, на самом деле никакой ей не отец.

Я действительно рассказала Жене слишком много правды. Например, что Юра строит дороги. Женя тоже был связан со стройкой, поэтому даже просил устроить знакомство с моим «папашкой».

– А кто он ей?

Теперь Женя не улыбался, хотя и выглядел комично из-за своих ярко-красных губ. Наташка тряхнула пшеничными завитушками, вдохнула дым и запила его вермутом.

– Он ее любовник! Наша Ксюша любит старичков.

– Фу, какая гадость.

Женя поморщился и бросил на меня пристальный взгляд, из которого вместе с наивной надеждой на «тройничок» постепенно вымывался алкоголь.

Пока они обсуждали мои извращенные пристрастия, я, обтирая камыши рукавом, поплелась в комнату, где мы с ним один раз занимались сексом под «Шрека». Женя тогда подкладывал подушку, чтобы глубже втыкаться, и крутил по-всякому мое пьяное тело. Однако так и не смог его впечатлить.

У кровати лежал телефон, который сейчас неистово мигал экраном, – кто-то звонил дорогому Женечке. Пьяная интуиция подсказывала, что это та самая девушка, которая оставила в ванной противно розовый комплект: бритвенный станок, зубную щетку и полотенце. И правда, пропущенный вызов от Миланы.

Наташка с Женей, полуобнимаясь, ввалились в комнату.

– Смотри-ка, а тебе тут твоя девушка звонила!

Мне казалось, что в моей руке снова был молоток, но им я теперь хотела разбить не стену, а чьи-нибудь пустые головы.

– Отдай телефон, – спокойно сказал Женя, приближаясь ко мне.

Я глянула на Наташку и увидела в ее глазах бесовский отблеск, который каким-то непостижимым образом сразу сообщил моему пьяному мозгу, что она готова выкинуть какую-нибудь штуку над бедным Женей.

– Иди на фиг, давай лучше мы ей напишем эсэмэску, что ты тут дрочишь в одиночестве и очень скучаешь.

Наташка заржала. Ей эта тупая идея явно понравилась.

– Или лучше я ей сейчас позвоню!

Меня душил дебильный смех, пока я делала вид, что набираю сообщение.

– Я сказал, отдай, идиотка!

Его кошачьи черты втянулись, а губы, вытертые тыльной стороной ладони, приобрели естественный цвет. Он снова превратился в обычного, но уже не такого милого парня. Наташка тем временем повисла на нем, не давая двигаться ко мне, а он ее почему-то не сбрасывал.

«И это ведь тоже все заранее предрешено». – Эта мысль рассмешила меня еще больше, и неожиданно для самой себя я подбежала к окну и бросила его телефон в форточку.

– Сука.

Женя отлепил наконец от себя Наташку и выбежал за дверь.

Я посмотрела на нее. Дитя порока согнулось пополам от смеха, и ее кудряшки безмолвно тряслись, почти доставая до коричневого скрипучего паркета.

– Бля, уже дофига поздно, – сказала я.

Часы бесстыдно показывали полвторого ночи.

Женя вернулся и с бесстрастным лицом дал понять: он отвезет нас домой, или куда мы там пойдем, теперь ему пофиг, и насрать, что он выпил, но больше ни в каком виде он нас видеть не желает и вообще пошла ты на хер, Ксения, или как тебя там со своими отцами-любовниками, Наташкой и прочей херней.

Мы сели в машину. Без музыки и слов быстро доехали до нашего района. Улицы были почти пусты. Розу Женя выкинул мне вслед, и она, подвядшая, осталась лежать у обочины. Домой Наташке было нельзя. Она отпросилась до утра, и появление любимой, но пьяненькой дочери посреди ночи могло внести смуту в родительские ряды.

Поэтому мы какое-то время сочиняли, куда нам пристроить свои жалкие тельца. Решено было заявиться к горячему азеру-сапожнику. Он жил и починял обувь в подъезде дома неподалеку. Там у него был свой закуток.

Я могла бы поспать на диванчике, пока Наташка будет кувыркаться со своим «фетишем» – ее увлажняли темные, небритые мужики с суровыми взглядами из-под кустистых бровей.