Возрождённый дракон

У Эгвейн была причина не сворачивать со своего пути, и не одна. Лишь в Тар Валоне могла она найти нужное обучение, то самое, которое она должна получить. Я никогда не окажусь снова в ошейнике! Эгвейн прогнала эту мысль прочь, но та подкралась к ней в ином обличье. Никогда больше я не утрачу свободу! В Тар Валоне, Анайя могла бы заново проверить сновидения Эгвейн; Айз Седай наверняка этого пожелает, пусть даже она и не нашла никаких реальных доказательств своим подозрениям, что Эгвейн была Сновидицей. Сны Эгвейн стали тревожны после ухода с равнины Алмот. Помимо снов о Шончан - которые всё ещё заставляли её пробуждаться в поту - она всё больше и больше видела снов о Ранде. Ранд бежал. Бежал к чему-то, но, в то же время, от чего-то и убегал.

Всадница во все глаза всматривалась в сторону Тар Валона. Наверняка Анайя будет там, а возможно, и Галад тоже. Против воли Эгвейн покраснела и напрочь изгнала Галада из собственной памяти. Размышляй о погоде. Думай о чём-нибудь другом. Свет, как же сегодня тепло.

Ныне, в самом начале года, когда память о зиме была совсем свежа, Гора Дракона была всё ещё увенчана белым, но здесь, в низине, снега таяли. Ранние всходы проклюнулись сквозь коричневый покров прошлогодних трав, а там, где деревья забрались на пологие холмы, показывались кое-где первые красные росточки. После зимы, проведённой в дороге, когда с рассвета до заката увязая по лошадиное брюхо в сугробах, они успевали меньше, чем Эгвейн могла бы пешком пройти к полудню по хорошей погоде, а то и по нескольку дней оставались запертыми метелью в лагере или какой-нибудь деревне, эти признаки весны радовали глаз.

Откинув обратно мешающийся плотный шерстяной плащ, Эгвейн позволила себе опуститься в длинноспинное седло, и нетерпеливым жестом оправила юбку. Её тёмные глаза наполнились отвращением. Слишком уже долго девушка носила это платье, собственноручно перешитое ею надвое для верховой езды, однако другое платье, завершающее гардероб, было ещё грязнее. И, вдобавок, того же цвета, тёмно-серого цвета Обузданных. Либо тёмно-серый, либо вообще ничего - вот и весь выбор, что был несколько недель тому назад, в начале пути к Тар Валону.

– Клянусь, Бела, я никогда больше не надену серое,– сказала Эгвейн своей мохнатой лошадке, поглаживая той гриву. Хотя вряд ли мне предоставят большой выбор, когда мы вернёмся в Белую Башню, подумала она. В Башне все послушницы носили белое.

– Снова болтаешь сама с собой? – спросила Найнив, догоняя Эгвейн на своём гнедом мерине. Всадницы были одного роста, одеты они были тоже одинаково, и лишь из-за разницы в росте их лошадей бывшая Мудрая Эмондова Луга казалась на голову выше. Найнив хмуро подёргивала свою толстую тёмную косу, свисающую у неё с плеча, как привыкла делать в минуты волнения или беспокойства, да ещё когда собиралась упрямиться пуще обычного. Кольцо Великого Змея на пальце выдавало в девушке одну из Принятых, ещё не Айз Седай, но на широкий шаг ближе к ним, чем Эгвейн.

– Лучше смотри в оба.

Эгвейн придержала на языке реплику, что она, мол, и так смотрела в оба на Тар Валон. Неужели Найнив думает, будто я встала в стременах оттого, что мне не нравится седло? Найнив частенько словно бы забывала, что она больше не Мудрая Эмондова Луга, а Эгвейн уже не ребенок. Но она носит кольцо, а я нет - пока что! - и для неё это значит, что ничто не изменилось!

– Тебя не удивляет, как Морейн обращается с Ланом? – спросила Эгвейн сладеньким голоском, и насладилась резким рывком, каким Найнив дёрнула себя за косу. Однако удовольствие её быстро угасло. Не в её природе было плодить жалящие замечания, и она знала, что чувства Найнив к Лану подобны были моткам пряжи после того, как в корзинке с рукоделием поработал котёнок. Но Лан - не котёнок и Найнив следовало бы хоть как-то разрешить свои отношения с этим мужчиной, пока его упорно-глупое благородство не лишило её ума настолько, что она же его и прикончит.

Всего их было шестеро, все были одеты достаточно скромно, так, чтобы не выделяться в попутных деревнях и городишках, и всё же, являли собой, похоже, наиболее странную компанию из всех, пересекавших за последнее время Каралейнскую Степь, с четырьмя женщинами, и одним мужчиной в носилках, подвешенных меж двумя лошадьми. Лошади с носилками, помимо того, везли лёгкие тюки с провиантом, необходимым в длительных переходах между деревнями на предстоящем пути.