Возрождённый дракон

С громким треском рвущейся кожи, кинжал в золотых ножнах сорвался с пояса Мэта и повис в футе над его напряжённым телом. Рубин сверкал, словно испуская малиновые искры, как будто он тоже противился Исцелению.

Глаза Мэта открылись и он устремил взор на стоявших вокруг него женщин.

— Миа айенде, Айз Седай!

Кабаллейн мизайн йе! Инде муагде, Айз Седай мизайн йе! Миа айенде! — И его голос перешёл в крик, яростный рёв, который всё нарастал и нарастал, наконец, заставив Эгвейн гадать, как у Мэта хватает на него дыхания.

Анайя поспешно наклонилась и взяла из-под стола металлический ящичек тёмного цвета, поднимая его так, словно он был тяжёл. Когда она поставила ящик рядом Мэтом и открыла крышку, взорам предстало совсем небольшое пространство, стиснутое меж стенок толщиной, самое меньшее, в два дюйма. И вновь наклонилась Анайя, достав щипцы, подобные тем, какие хозяйка может использовать на кухне, и столь аккуратно схватила ими плавающий в воздухе кинжал, будто он был ядовитой змеёй.

Крик Мэта перерос в бешеный вой. Яростно пылал рубин, озаряя всё кругом кроваво-красными отблесками.

Айз Седай сунула кинжал в ящик и захлопнула крышку, сделав громкий выдох одновременно с щелчком защёлки.

— Мерзкая штуковина, — заметила Анайя.

Как только кинжал был упрятан в ящик, вой Мэта оборвался, и юноша рухнул на стол, точно мускулы его и кости обратились в воду. Ещё через миг окружавшее всех Айз Седай и стол свечение померкло.

— Всё, — выдохнула Амерлин так хрипло, словно это она издавала крики. — Кончено.

Иные из Айз Седай заметно осунулись, и не у одной из них над бровями выступил пот. Анайя вытащила из рукава простенький льняной носовой платок и не скрываясь утёрла им своё лицо. Холодноглазая же Белая чуть ли не тайком промокнула свои щёки кружевным платочком из Лугарда.

— Невероятно, — проговорила Верин. — Чтобы в ком-то столь жарко билась в наши дни Древняя Кровь.

Она и Серафелле склонились голова к голове и стали беседовать, тихо, но с бурными жестами.

— Он... Исцелён? — спросила Найнив. — Он... будет жить?

Мэт лежал, будто спящий, но его лицо всё ещё было измождённым, со впалыми щёками. Эгвейн никогда не слышала о том, чтобы Исцеление вылечивало не полностью. Если только вся использованная ими Сила не ушла лишь на то, чтобы отделить его от кинжала. Свет!

— Брендас, — произнесла Амерлин. — Не проследишь ли ты, чтобы юношу отнесли в его комнату?

— Как прикажешь, Мать! — сказала женщина с холодными глазами, и сделала реверанс, столь же бесстрастный, какою казалась сама. Когда Брендас вышла позвать носильщиков, вслед за ней ещё несколько Айз Седай покинули комнату, и с ними Анайя.

Последовали за ними и Верин с Серафелле, всё ещё разговаривая друг с дружкой так тихо, что Эгвейн не смогла ничего различить.

— С Мэтом всё в порядке? — требовательно спросила Найнив, и Шириам взглянула на неё, подняв брови.

Престол Амерлин повернулась к девушкам.

— Лучше и быть не может, — произнесла она холодно. — Время покажет.

Столь долго носить при себе вещь, осквернённую порчей Шадар Логота... Кто знает, какое влияние это окажет на него? Может, никакого, а может, очень сильное. Посмотрим. Но связь его с кинжалом разорвана. Сейчас ему нужен отдых и столько пищи, сколько в него влезет. Определённо, он будет жить.

— Но о чём были его выкрики, Мать? — спросила Илэйн, затем поспешно добавила: — Если мне позволено будет спросить?

— Он командовал воинами, — Амерлин взглянула на юношу с лёгким недоумением. Со времени своего падения Мэт не двигался, но Эгвейн показалось, будто дыхание его стало ровнее, а грудь вздымается и опускается размеренней. — Командовал в битве двухтысячелетней давности, я бы сказала. Возвращается Древняя Кровь.

— Не все его слова касались битвы, — промолвила Найнив. — Я слышала, он произнёс слова — Айз Седай. Это не о битве. — И запоздало добавила: — Мать.

Некоторое время казалось, Амерлин размышляла, может быть, о том, что ответить, а быть может, отвечать ли вообще.

— Я полагаю, — наконец сказала она, — в какой-то момент прошлое и настоящее смешались воедино. Он был и там, и здесь, и он понял, кто мы. Он приказывал нам отпустить его. — Она вновь немного помедлила. — «Я — свободный человек, Айз Седай. А не добыча для Айз Седай.» Вот что он говорил.

Лиане громко фыркнула, а иные из Айз Седай гневно пробормотали что-то.

— Но, Мать, — произнесла Эгвейн, — не мог же он вкладывать в свои слова такой смысл. Манетерен была союзником Тар Валона.

— Манетерен и Тар Валон были союзниками, — ответила ей Амерлин, — но кто может постигнуть сердце мужчины? Он и сам-то не может этого, я полагаю. Мужчина такое создание, что взять его на поводок — проще простого, а вот удержать на привязи — труднее не бывает. Даже тогда, когда он сам того желает.

— Уже поздно, Мать, — сказала Шириам. — Повара, наверное, уже заждались своих помощниц.