Возвращение

Глава 17 Элька – Эльазар

Всю ночь двигались без остановки. Эста, сидя на лошади, держала засыпавшего Эльку. К ней подъехал Бен-Цур, перекинул через её плечо, наискось, лоскут прочной ткани, свернул удлиненным мешком. Концы ткани были связаны в небольшой прочный узел. Затем в этот импровизированный мешок помог уложить ребенка. Руки Эсты оказались незанятыми, и она могла свободно управлять лошадью.

Впрочем, еще до этого Бен-Цур с некоторым удивлением обнаружил, что и без вожжей Эста, хорошо управляла лошадью. Однако в нем победила военная привычка, согласно которой, всегда лучше, когда руки конника свободны.

Новый гражданин Иудеи спал крепким сном праведника. Рядом с ними ехали Шифра и Бен-Цур. Шифра видела, что, не смотря на многолетнюю привычку, Бен-Цуру нелегко сидеть на лошади. Боялась, что откроется рана, нечаянно нанесенная моэлем Нафтали. Рана была глубокой и заживала медленно. Но тревожный взгляд Шифры, обращенный к Бен-Цуру, всегда встречал теплую ответную улыбку.

Как и остальные всадники, он был вооружен и ничем не проявлял ощущение переносимой им боли.

Утренняя заря застала небольшой отряд в сорока стадиях от Модиина. Вскоре они спустились в долину Аялона. В эту зиму было мало дождей и по руслу реки струились лишь небольшие ручьи. Люди и уставшие лошади с жадностью припали к прозрачной воде.

Шифра сошла с лошади и опустила руки в ручей. Зачерпнула воды в пригоршню и начала медленно пить. Бен-Цур присел рядом на корточках и сделал то же самое. Эста поступила иначе, она, прежде всего, напоила лошадей, и лишь затем, зачерпнув небольшой глиняной чашкой воду, начала пить. Взгляд её был задумчив и устремлен в сторону Модиина.

Шифра поняла подругу и, стараясь отвлечь ее от тяжелых воспоминаний, стала рассказывать что в прошлые годы, месяцы нисан и, особенно, эйяр (март-апрель) были богаты дождями, и тогда переходить вброд реку Аялон было крайне рискованно. Стремительные потоки сносили все, что попадало на их пути.

– Сегодня же Всевышний милостив. Он открывает нам дорогу, ведущую домой.

Берега ручьев зеленели густыми порослями молодого тростника. То и дело взлетали небольшие белые цапли. На долю секунды прерывали бесконечные посвистывания крошечные колибри, копошившиеся в цветущих зарослях чабреца. Слышны были крики испуганных тристрамитов и хоровое пение вездесущих воробьев.

Постепенно к Шифре возвращалась уверенность. Это были знакомые ей места. Здесь, в излучинах ручьев и подсохших заводях, они с Эльазаром не раз находили нанесенную водой и хорошо отстоявшуюся глину, пригодную для изготовления гончарных изделий. Она даже вспомнила, как, загружая глину в кожаные мешки, брат с радостью приговаривал – река сэкономила нам поездку в Негев!

Бен-Цур внимательно слушал Шифру. В его памяти оживали картины, казалось, давно забытого.

…Он с небольшой группой конников сопровождал Эльазара в Негев, за нужными тому цветными песками и белой глиной. Вспоминал события с этим связанные. То были нелегкие, но хорошие времена.

Вскоре они вновь были в пути. Дорога, построенная при Апеллесе, была во многих местах разрушена. Приходилось делать большие объезды. Однако, когда вдали показались окраины Модиина, Шифра почувствовала, что в её душе пробуждается невольная радость, но эта радость тут же была омрачена разрушениями, открывшимся её взору.

Многие дома селения были снесены до основания. Люди ютились в подземных убежищах, либо в небольших пещерах, выдолбленных в горах.

По пути они не встретили ни одного стада коз или овец, не говоря уже о коровах или буйволах.