Возвращение крестоносцев

Взвод под командованием Мирослава Янковского не шёл в атаку, он полз по горячей от зноя степи, от холма к холму, от деревни к деревне, брюхом отмеряя тяготы и доблести войны. Также и жрали, полулёжа, консервированное мясо с галетами, запивая провонявшей водой из фляг и напряжённо вглядываясь в каждую точку на горизонте. Если хотя бы час проходил без обстрела с противной стороны, этот час казался вечностью.

От бронетранспортёров толк был лишь в том, что они выжигали огнемётами и расстреливали из скорострельных пушек дома, хибары и лачуги, что встречались по пути. Крестоносцы, чёрные от пыли и гари, больше походили на прислужников шайтана, чем на Христовых воинов.

Капралу Янковскому некогда было размышлять, какого чёрта он отправился на святую войну, всё его время было посвящено единственному занятию — выжить, поэтому он полз по-пластунски, забыв про всякое геройство, почти не спал по ночам, проверяя караульных, разъясняя прибывающим новобранцам простые азы войны, он точно выполнял сухие и короткие приказы ротного Бартоша и, наверное, поэтому до сих пор оставался живым. Зарываясь в землю и в дерьмо, он нутром понимал: если в этой войне должен наступить момент истины, он наступает сейчас.

Это было действительно так, и вожди исламистов понимали это не хуже папских генералов. Исход того, что впоследствии назвали битвой за Эр-Ракку, определял практически всё, позорное отступление крестоносной армии обратно к побережью раз и навсегда снимало вопрос: быть или не быть Великому Арабскому Халифату. К городу были стянуты около восьмидесяти тысяч человек, профессиональных боевиков и мирных жителей, получивших оружие, эта армия значительно уступала в численности крестоносной, но, пожалуй, впервые за время ближневосточных войн она ощущала себя не сборищем шаек, а народным воинством, защищавшим родную землю и родную веру. Кутузовская тактика на втягивание вглубь своей территории давала плоды, горькие для крестоносцев и радостные для исламистов.

Об этом говорил на совещании в штабе крестоносной армии кардинал Канелли. Говорил он и другом: поражение крестоносцев спровоцирует такой передел власти на Ближнем Востоке, что применение ядерного оружия станет неминуемым.

— В Египте ситуация лучше, — сказал кардинал. — Каир занят крестоносцами, среди местной элиты удалось найти людей, составивших временное правительство до прояснения обстановки. Но мы должны трезво понимать, этот успех покоится на зыбкой почве и в случае провала на основном фронте нашим легионам несдобровать — египетская армия почти в двадцать раз превышает их по численности. На помощь иудеев особо рассчитывать не стоит.

На совещании присутствовали четырнадцать цензоров из восемнадцати, все, кто были в Сирии.

— Вопрос не в том, гуманно или нет, применение ядерного оружия, — сказал кардинал. — Поражение в крестовом походе означает, что церковь будет вынуждена отказаться от лидирующей роли в белой расе, ради чего мы трудились в поте лица своего последние десятилетия. Мы должны будем признать, что церковь — пережиток прошлого, а вслед за церковью уйдёт с исторической арены и Европа, вместе со всеми нашими ценностями, культурой и расовыми приоритетами. Лично для меня это смерти подобно.

«Тебя бы на передовую», — подумал Ялуш, слушая патетическую речь кардинала. Дух озлобления всё больше расцветал в нём.

— Ваша задача предельно проста, — неожиданно мягко закончил доклад кардинал. — Не дать легионам побежать, когда исламисты начнут активные контратаки, сведения, что они готовятся, нам передала ооновская разведка. Апостольский Престол проводит определенные действия в дипломатическом плане, чтобы развернуть ситуацию в нашу пользу. Требуется выиграть время, примерно две недели. Со мной прибыли дополнительные подразделения крестоносной жандармерии, они создадут заградительную полосу по всей линии фронта. Каждый цензор отвечает за каждого дезертира лично, не жалеть никого и ничего.

«Какой коварный план задуман? — подумал Ялуш. — Неужели полномасштабная поддержка ооновских войск?»

После совещания Ялушу было приказано остаться.

— Ваши действия в Дамаске получили высокую оценку Его Святейшества, — сказал кардинал Канелли. — Это равнозначно ордену в светской армии.

— Служу вере и церкви! — ответил цензор.

— Мне предстоит трудная миссия, — сказал кардинал. — Я беру с собой ограниченное число помощников, вы в их числе. Самолёт вылетает через час. Отдохните и приведите себя в порядок. Ваши обязанности разъяснят во время полёта. Есть какие-нибудь вопросы?

Ялуш отрицательно покачал головой.

— Вероятно, вы хотите знать, — спросил кардинал, — куда предстоит полёт? Эрбиль — столица автономного иракского Курдистана.

«Вот это разворот, — подумал цензор. — Не зря Папа имеет славу достойного ученика святого Лойолы».