шло время, а диагноза, а соответственно, и нужного лечения так и не было.
Наконец, он перестал спать и есть. Ему казалось, что если только он уснет, то уже не проснется. А от еды его мутило.
Врачи выписывали ему сильные транквилизаторы, но они не действовали на натянутые, будто струны, нервы. И он молча лежал на своей постели, разглядывая потолок в очередную ночь.
Но так продолжаться далее уже было невозможно. Он настолько ослаб, что с одного раза, без передышки, уже не мог пройти по больничному коридору от начала до конца.
И наш переводчик решился…
Однажды, поздним вечером, когда все отделение погрузилось в тишину, он направился на пост к уже знакомой медсестре. В тот день она дежурила в ночь.
– Люда, у тебя есть спирт?
– Есть, но тебе ведь нельзя! – испугалась девчонка.
– Налей грамм сто – сто пятьдесят, – почти приказал ей. – Я никому не скажу.
В его голосе было что-то такое, что медсестра подчинилась: она молча взяла граненый стакан и налила до половины:
– Спирт чистый…
– Спасибо, – на ватных ногах, едва удерживая стакан в руке, он добрел до палаты.
Все спали.
Налив немного воды из-под крана, не делая паузы, решительно выпил.
Гортань обожгло. Перехватило дыхание. Сразу лег на кровать, решил – будь что будет!
…И его сознание отключилось.
Олег очнулся в знакомой палате. У кровати сидели начальник отделения и лечащий врач – женщина, которая держала руку на его пульсе. Поодаль стояла медсестра с готовым шприцем.
– Как вы себя чувствуете? – послышался откуда-то издалека голос начальника отделения полковника Марченко.
– Нормально, – ответил наш друг, еле шевеля губами.
– Подготовьте его для перевода в четвертое отделение, – сказал полковник лечащему врачу и дал указание медсестре:
– Сделайте ему укол магнезии.
Как оказалось, наш знакомый проспал почти двое суток.
4-е отделение специализировалось на желудочно-кишечных заболеваниях.
Здесь лежали в основном язвенники, которые заработали свои дырки из-за чрезмерного употребления зеленого змия.
Отделение тыльной своей частью выходило на Госпитальный вал. Частенько «хворые» выбрасывали корзинку на привязи через окно на улицу, куда сочувствующие друзья и знакомые вместе с едой ухитрялись приладить и вожделенную бутылку.
Нашего друга поместили в палату на двоих. Здесь уже находился на стационарном лечении пожилой, но еще довольно крепкий мужчина.
Они познакомились. Соседа звали Роман Андреевич.
Каждый день он, пробудившись ото сна, совершал утренний туалет и всякий раз убирал кровать. Затем, собравшись, как на работу, присаживался за стол и прочитывал всю свежую прессу. А после уходил на процедуры.
Возвращаясь назад, он никогда не позволял себе лечь одетым на неразобранную постель.
В общении держался просто, но с достоинством. Долгими вечерами они беседовали о Ближнем Востоке, о том, что там происходит. Роман Андреевич внимательно слушал своего собеседника, проявляя живой интерес к теме.
Нашему другу особенно запомнился вечер перед днем выписки из госпиталя Романа Андреевича.
Накануне вышел известный указ Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева о борьбе с пьянством. Сосед, как обычно, внимательно прочитал газету «Правда» и… предложил отметить его «выход на свободу» коньяком, совершенно спокойно достав бутылку из своей тумбочки.
– А как же борьба с пьянством? – удивился наш друг.
Роман Андреевич лишь улыбнулся в ответ, продолжая готовить нехитрую закуску на прикроватном столике:
– Это не про нас, Олег. Давай, присаживайся!
Следующим утром наш переводчик сдавал очередную порцию анализов. Его задержали в лаборатории, а когда он вернулся, кровать Романа Андреевича застилала новым бельем знакомая пожилая санитарка.
На столе лежала предназначенная для Олега записка. В ней содержалось краткое пожелание здоровья «сокамернику» и домашний телефон Романа Андреевича.
Переводчик присел на свою кровать, машинально наблюдая за работой женщины.
Между тем она, убираясь, все что-то причитала.
Наконец, до сознания нашего друга дошло, что «Роман Андреевич такой большой человек, а такой вежливый и внимательный» и что он, уходя, даже сделал ей презент и т. д.
– А кто он, Роман Андреевич?
– Как кто?! Руденко! Генеральный прокурор СССР!
Вот это да!
Олег рассеянно посмотрел на оставленную Романом Андреевичем записку.
И понял, что никогда не позвонит по этому телефону.
Глава 20
Госпиталь КГБ. Киев, весна 1971 г
В переписке с родителями наступила долгая пауза. Еще вчера ему казалось, что вот пройдет какое-то время и он выздоровеет. А тогда и напишет им, не особо вдаваясь в подробности. Но история затянулась. Более того, ей пока не было видно и конца. Пришлось написать родителям в Киев, сообщить, где находится и почему.
Вскоре к нему в госпиталь Бурденко приехал отец. Посмотрев, в каком состоянии сын, и поговорив с лечащим врачом, принял решение – ехать в киевский госпиталь КГБ (отец прежде служил в органах).
…Киев встретил слякотью и плюсовой погодой. Здесь, как и в Москве, в ту зиму было очень много снега. А сейчас он активно таял.