Возвращение в Михайловское

– Нет, – ответил он. – Не слишком. И все эти измены можно назвать почти одним словом: «в отсутствие вас!» – сию минуту он верил в то, что говорил. И был искренен абсолютно. Мы часто во лжи бываем такими!

– О-о! Мы с вами кого-нибудь не сильно обидим, что мы так говорим? – объединяя его и себя. Хотя говорил только он…

– Я тоже не часто! – добавила она. – А если это было… никто не значил для меня… то, что тогда… (Она не сказала «вы», но было понятно.) Вы могли быть в обиде на меня. Решить, что я вас подставила под удар сознательно. Это было не так.

– Я знаю, знаю… – начал он.

– Погодите! Это – исповедь, так? Считайте, что я пришла исповедаться. Перед лучшим во мне. А если позволите, я скажу… Теперь еще – перед лучшим поэтом России. И не только России… Я слышала, что-то говорил Гете…

– Да. Он прислал мне с Жуковским перо со своего стола.

– А кто еще есть, кроме вас и кроме него? Я читаю все-таки… Возвращаясь к нам с вами… Я тогда хотела уйти от него.

– Раевского?..

– Конечно. Я думала, он бросит меня, узнав про нас с вами… у меня самой не хватало сил. Что-то происходило со мной всегда в его присутствии. Это было с детства. Он ведь мой двоюродный брат. – Но он не бросил меня. Даже похвалил, представьте!.. И я была сражена его цинизмом. В очередной раз – сражена. Цинизмом или бесстрашием перед жизнью и обстоятельствами. Почему я всегда и становилась покорной.

– Как он теперь? – спросил Александр про Раевского, тоже Александра.

– Он? Ненавидит себя, не знаю за что – может, он сам знает? Свой чин камергера тоже ненавидит, хотя очень хотел и добивался его и все время говорил, что вот такой-то – уже получил, а он еще нет. Если узнает, что я встречалась с вами, спросит заинтересовано: «Ну, ты переспала с ним хотя бы? Надо ж утешить поэта!» Он все требовал, чтоб я бросила мужа. Но у женщины есть некоторые законы. Она не может просто так изломать чью-то жизнь!.. Потом… есть законы бытия, обстоятельства, нормы… И вообще… нельзя много лет подряд, встречая человека дома, спрашивать озабоченно, не огорчил ли его кто-нибудь? волноваться за него – я имею в виду мужа… а потом так вот бросить – без веских причин. Увы, в человеческом мире даже счастье при этом – недостаточная причина! Вы б этого не потребовали от меня! Клянусь!

Александр покивал достойно. Прекрасно понимая, что потребовал бы. Еще как! Но с ней он был другим. «Не я, но лучший я» – как скажет потом другой русский писатель. Он был лучше себя, потому что с музами мы все становимся лучше. Потому что они что-то открывают в нас, а чему-то затыкают рот… И мы становимся чисты и прекрасны!..

– Я не слишком много говорю?..

– Нет. Я мог бы слушать всю жизнь.

– Нам с вами это не дано. К сожалению…

Она стала спрашивать о нем и с таким чувством, что он (что было не свойственно ему) рассказал, что сделал несколько предложений дамам… и они были отвергнуты по разным поводам… Может, потому, что они знали, что нет любви. Это и было без любви – только желание покоя. И о суде над штабс-капитаном Алексеевым в Новгороде…

– Смотрите! Я думала, у вас все в порядке! Все говорят… вас вызвал сам государь на коронацию.

– Не на коронацию, а во время коронации! – он усмехнулся едва. – Это разные вещи!..

– Да, наверно. Но вас вернули из ссылки…

– Я боюсь, мне готовят ссылку более страшную. От себя самого!.. – он сказал это жестко, твердо. И она поняла, что на сей раз это – не мужское кокетство.

– Что бы ни говорили обо мне… и что бы ни писал я сам… они знают, что я не забуду никогда казни в Петропавловской крепости! (Тут он был искренен. Более чем искренен.)

Он хотел говорить еще и еще, но понял – не стоит. Он взял ее за руку… «О, муза пламенной сатиры – приди на мой призывный клич!..» Но явилась другая муза. И сказала, что он был и останется певцом Любви. Самого непонятного человеческого чувства.

– Милая, единственная, несравненная!.. Вы останетесь всегда. И то, что было у нас, пребудет всегда. Нет этому замены, как нет другого названия у любви. Просто нет!..

– Вы носите кольцо? Или надели лишь сегодня?..

– Нет, ношу все время, клянусь! Это – мой амулет. Оберег от злых духов…

– Я тоже буду ваш оберег – от злых духов. От неверия в себя… От злой жены, как говорят! – От этого ведь тоже стоит беречься!.. – Я знаю… вы не переживете… Того, допустим, что переживает мой муж!

…и тут же, совсем по-деловому:

– Мы здесь всего пару недель. Но к нам приходить вам, пожалуй, не стоит! Вас может встретить не совсем любезный прием…

Он не сказал ей, что приходить к ним и не собирался.

– Я понимаю. Милая, муза, жизнь… неужели я больше не увижу вас?..

Они поцеловались как любовники, и расстались как друзья.