Читаем Вперед, в прошлое (СИ) полностью

- Рэнди! – шепнул Гейл, запуская пальцы в мягкие блондинистые пряди и непроизвольно потираясь о тело перед собой. - Я скучал…



- И я, Гейл! – с придыханием ответил Харрисон, цепляясь за плечи Харольда в отчаянной попытке стать ближе. - Я так чертовски скучал и так блядски боялся, что ты передумал…



- Мечтай! – хмыкнул Гейл и прикусил зубами мочку уха своего блондина. - Теперь ты от меня никуда не денешься!



- А я и не собирался! – ответил Рэнди, запуская руку за ворот рубашки Гейла и касаясь теплой гладкой кожи. - Я лишь, блядь, надеюсь, что в этот раз нам ничто не помешает.



Гейл засмеялся, но смех перешел в стон, когда Рэнди потянулся наверх, чтобы впиться поцелуем-укусом в бьющуюся на шее брюнета жилку. Он обеими руками подхватил Харрисона под попку и приподнял так, чтобы их возбужденные члены были на одном уровне.


Стон Гейла растворился во всхлипе блондина, когда оба почувствовали силу желания друг друга.



- В спальню! – скомандовал Гейл, тяжело дыша, - и немедленно! Все остальное – потом!



И он направился в сторону кровати, практически таща на себе Рэнди, который был занят тем, что с упоением вылизывал шею любовника, постанывая от удовольствия.


Они оба то и дело наталкивались на попадающиеся на пути предметы мебели, опрокидывая их на пол, производя довольно много шума, но мужчины были слишком заняты друг другом, чтобы обращать внимание на такие мелочи.


Рэнди, удерживаемый руками Гейла, еле касался ногами пола, но это не мешало ему потерять по дороге один ботинок, зацепить кончиками пальцев журнальный столик и свалить с него довольно безвкусную лампу, которая почему-то жутко нравилась Харольду. Но сейчас брюнет даже не заметил порчи своей собственности. Все его внимание было отдано горячему телу Рэнди в своих руках, его губам, которые хозяйничали на шее, заставляя все мысли путаться.



- Только умоляю, быстрее! – с придыханием произнес Харрисон, на мгновение, отрываясь от кожи партнера, и засовывая руки ему под рубашку. - Я чертовски долго ждал этого момента.



- Как и я, Рэндс! – выдохнул Харольд, подаваясь требовательным рукам блондина, и с восторгом ощущая его ответную дрожь.



Гейлом владел непередаваемый азарт, замешанный на возбуждении и шальном желании получить больше. Узнать, каково это быть любимым мужчиной. Быть любимым Рэнди. А все разговоры можно отложить на потом. Единственное, что сейчас важно – это пальцы блондина, которые нетерпеливо возились с поясом его брюк, тяжелое дыхание, стоны, полные предвкушения и наслаждения, и собственные губы, которые никак не могли оторваться от сладости рта Харрисона.


У кровати они оба остановились, не в силах хоть на секунду перестать касаться друг от друга. Их дыхание смешивалось, посылая по телам мурашки предвкушения.



Они действительно оба ждали. И по-настоящему нуждались в этом. Но теперь ожидание закончилось, и мужчины были до боли возбуждены. Их каменные члены потирались друг о друга, пытаясь найти хоть небольшое облегчение в том, что нежная кожа соприкасалась с грубой тканью джинсов.


Гейл с упоением вылизывал рот Рэнди, крепко удерживая его голову обеими руками, не позволяя совершать лишних движений, направляя, давая понять, насколько нуждается в нем, насколько хочет. Его язык в бешено-сладостном темпе погружался в рот партнера, поглаживая нёбо, пробегая по кромке ровных, идеальных зубов, выпивая его стоны. А Рэнди в отчаянном желании перехватить контроль, поймал язык Гейла и стал посасывать его глубоко и чувственно, одновременно путешествуя руками по идеальной груди, нетерпеливо расстегивая рубашку.



Брюнет застонал, еще сильнее впиваясь пальцами в бедра Рэнди и всеми силами стараясь устоять на ногах.


Желание разливалось по венам расплавленным золотом, зажигая в крови практически агонизирующую потребность утвердить свое право на этого парня. Любить его так, словно он был единственным человеком на земле, с которым возможен не секс, а именно занятие любовью. Гейл знал разницу. Теперь уже точно.



Харрисон был необычайно вкусным. От него пахло мятой, аэропортом и чем-то новым и желанным. Гейл раз за разом врывался языком в этот манящий рот, исследовал руками стройное тело, наслаждался отчаянными стонами непередаваемой нужды, с которой Рэнди произносил его имя, и чувствовал себя живым.



- Сначала в душ, Гейл, - выдохнул Харрисон, отрываясь от губ партнера и спускаясь поцелуями на бронзовую грудь, виднеющуюся из распахнутой рубашки. - Я же только с самолета...



- Черт! – застонал Гейл, запуская пальцы в блондинистые пряди и прижимая голову Рэнди сильнее к своей груди, - а это действительно обязательно?



- Да! – выдохнул Харрисон, облизывая темный сосок Гейла, и вырывая из его горла сладостный стон. - Поверь мне…



- Хорошо! – в голосе брюнета был целый спектр ярких, ни на что не похожих эмоций. - Только побыстрее…



Засмеявшись, Рэнди с сожалением оторвался от груди партнера и потащил практически безвольного Гейла в сторону ванной, продолжая водить руками по его телу, стараясь заново узнать каждую его клеточку.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Том 2: Театр
Том 2: Театр

Трехтомник произведений Жана Кокто (1889–1963) весьма полно представит нашему читателю литературное творчество этой поистине уникальной фигуры западноевропейского искусства XX века: поэт и прозаик, драматург и сценарист, критик и теоретик искусства, разнообразнейший художник живописец, график, сценограф, карикатурист, создатель удивительных фресок, которому, казалось, было всё по плечу. Этот по-возрожденчески одаренный человек стал на долгие годы символом современного авангарда.Набрасывая некогда план своего Собрания сочинений, Жан Кокто, великий авангардист и пролагатель новых путей в искусстве XX века, обозначил многообразие видов творчества, которым отдал дань, одним и тем же словом — «поэзия»: «Поэзия романа», «Поэзия кино», «Поэзия театра»… Ключевое это слово, «поэзия», объединяет и три разнородные драматические произведения, включенные во второй том и представляющие такое необычное явление, как Театр Жана Кокто, на протяжении тридцати лет (с 20-х по 50-е годы) будораживший и ошеломлявший Париж и театральную Европу.Обращаясь к классической античной мифологии («Адская машина»), не раз использованным в литературе средневековым легендам и образам так называемого «Артуровского цикла» («Рыцари Круглого Стола») и, наконец, совершенно неожиданно — к приемам популярного и любимого публикой «бульварного театра» («Двуглавый орел»), Кокто, будто прикосновением волшебной палочки, умеет извлечь из всего поэзию, по-новому освещая привычное, преображая его в Красоту. Обращаясь к старым мифам и легендам, обряжая персонажи в старинные одежды, помещая их в экзотический антураж, он говорит о нашем времени, откликается на боль и конфликты современности.Все три пьесы Кокто на русском языке публикуются впервые, что, несомненно, будет интересно всем театралам и поклонникам творчества оригинальнейшего из лидеров французской литературы XX века.

Жан Кокто

Драматургия