Враги креста

Сперва этик рьяно отстаивает право на инакомыслие, затем, чувствуя, что его миросозерцание отдает ересью, требует уничтожения не устраивающих его, передающихся от поколения к поколению взглядов, чего, разумеется, не следует делать, хотя бы «во имя полноты Божественной истины, во имя общения с Богом, во имя «свободы и любви»…

Пафос Бердяева в его глубоком неравнодушии к горю людей, но разыгравшееся воображение философа не менее, чем у его оппонентов, одержимо рационалистическим безумием, идеей рационалистической регуляции Божественной жизни. Вводимое им понятие бездны (Ungrund) не проясняет, а еще пуще погружает человеческое познание во тьму трансцендентального неведения. Различие между творчеством, идущим из глубины Божией и творчеством, клубящимся из пасти небытия, в таком общем и отвлеченном виде, как у Бердяева, в высшей степени тонко, туманно, и помогает, вероятно, только самому автору, как чернильный орех, который Вл.Соловьев носил в кармане штанов в качестве эффективного средства от почечуя.

Проблема соотношения между благодатью и свободой Бердяевым не решена, потому что данный вопрос вообще никогда не может быть рационально подытожен.

Свои теории Бердяев желает состыковать с соборным сознанием Церкви. Но строгие отцы Церкви давно определили ересь как всякое отступление от Православия. Одно из таких отступлений – тезис Бердяева о предсуществовании душ. Этим «комплексом Оригена» страдал и Вл.Соловьев, но излечился, чего не скажешь о Бердяеве.

Его книга – «охлажденный продукт культуры».

Неправильно считать, что «теодицея» Бердяева не причиняет ущерба основам христианской Церкви. Недостатки конфессиональной практики и традиционного богословия – не секрет, однако эти недочеты не касаются фундамента вероучения, на которое посягает «духовная динамика» еретического персонализма.

Мы вашей памяти верны

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

В канун отмечаемого сегодня праздника Св. Новомучеников и Исповедников Российских, открыл книгу, посвященную памяти подвижников, и увидел фотографии узников и узниц Бутырской тюрьмы, извлеченные из архивов КГБ… Какие прекрасные, чудесные, преображенные страданием лица!.. В глазах, глубоко печальных, застыло недоумение по поводу того, кто и за что сгреб их когтистой лапой в каменный мешок советского острога. Одновременно можно отчетливо прочитать в их изможденных чертах, что они все понимали, досконально знали, почему изнемогают, ведая: никогда не дышала столь рядом с ними неминуемая смерть… И еще написана была на этих святых ликах тяжелая готовность испить за Христа до дна, до самого донышка, чашу смертную, как испил ее в древности св. Максим Исповедник, которому в преклонном возрасте отсекли язык, отрубили руку, и как в двадцатом веке осушил эту же чашу митрополит Петроградский Иосиф (Петровых), в чью честь назван ныне освященный нами новый храм!

Митрополит Иосиф предстает пред нами, по воспоминаниям современников, в облике высокого, худого аскета в круглых очках, седого, серьезного, как бы необщительного на первый взгляд, профессора духовной академии, плодовитого духовного писателя, чьи труды носили такие названия как «Божия Матерь – Благодатная Матерь русского народа», «Учение Лейбница о происхождении и сущности зла»…

Будучи настоятелем одного монастыря, Владыка в 1913 г. встречал там Императора Николая II, подчеркнув в своем дневнике: «Только истинный Божий слуга имеет побуждения и средства быть верным слугою Царя и полезным членом Церкви и Отечества». Не подозревал, автор данных строк, что вскоре Отечество, опьянев от сивухи кровавой революции, заклеймит его как «махрового монархиста» и пойдет швырять по тюрьмам и ссылкам.

За что? За то, что побывал он в «объятиях Отчих» в Иерусалиме и на святой горе Афон, и был ему при постриге в монашество будто бы глас с неба: «Теперь, когда хулится имя Божие, молчание постыдно и будет сочтено за малодушие или бесчувственную холодность к предметам веры. Да не будет в тебе этой преступной теплохладности, от которой предостерегает Господь. Работай Господеви духом горящим».

Кабы чуял будущий узурпатор церковной власти в СССР митрополит Сергей (Страгородский) кого он рукополагал в 1909 г. во епископа, кого возвел в 1926 г. в сан митрополита и назначил на кафедру в Ленинграде, кого в лице иерарха Иосифа пригрел на своей груди! Ведь сам митрополит Сергей, кровь от крови змеиной породы, сперва сполз в обновленческую бездну, да вскоре сообразил, успел перед Патриархом Тихоном повиниться (лиса покаялась – стерегите кур!) и вопреки указу Святейшего Тихона (запрету экс-обновленцам занимать высшие церковные должности) ухитрился проскользнуть (после смерти Патриарха) на первое место в иерархии. Разумеется, с подачи основателей «Общества дружбы НКВД – СС».

Сергей быстро смекнул, куда влечет православную паству маститый архипастырь, и решил убрать, задвинуть оппозиционера подальше от центра, на периферию, с берегов Невы в Одессу.

Владыка Иосиф наотрез отказался подчиниться перемещению на юг.