Враги креста

Шопенгауэр, которого Фейербах выделял среди немецких мыслителей за его «откровенность и определенность», за то, что тот «заразился «эпидемией» материализма», гнал в шею «стародавнее заблуждение, будто лишь доказанное вполне истинно, и каждая истина нуждается в доказательстве, когда, напротив, каждое доказательство нуждается в бездоказательной истине, на которую само оно или же опять его доказательство опирается»¹⁵⁰.

Фейербах понимал: после Канта доказательства бытия Божия несовместимы с апологетикой религии. Но, сосредоточив свою критику на доказательстве небытия Божия, он косвенно доказывал бытие Абсолюта, будто «основные понятия бога сводятся к тому, что бог есть бытие».

Бытие, однако, самая жалкая, скудная категория в «Логике» Гегеля, изученной Фейербахом. Бытие у Гегеля идентично ничто. Господь в христианстве прежде всего не бытие, а Дух, Сущий.

Мы живем среди природы – так неужели наше начало, наше происхождение находится вне природы? – рефлектировал Фейербах, словно тигр, родившийся в клетке и считающий своей родиной зоопарк. – Мы обитаем в природе, с природой – неужто мы произошли не из нее? Какое противоречие! …Природа никогда не возникала, безначальна и бесконечна.

Но коли материя никогда не возникала, т.е. у нее отсутствуют старт и финиш, каким способом она может стать живой? Ведь Фейербах втолковывает: «кто не хочет иметь начала и конца, должен отказаться от звания живого существа». Природа, по Фейербаху, «вообще не думает». Человек – плод природы. Как же он думает?

Раб рассудка впадает в заколдованный круг тавтологии, пытаясь понять природу «только через самое природу». Почему существует кислород? «На это я отвечу: он существует именно потому, что существует». Не правда ли, весьма убедительно?

«Там, где есть только бог, нет никакого бога».

Точно так, где есть только природа, нет никакой природы!

«Животные не говорят, потому что у них нет поэзии».

Животные не ходят в баню, потому что у них нет коммунального хозяйства. Соловьи не поют, потому что у них нет оперного театра.

«Цветы невинного юмора», до которого весьма охоч знаток христианства, благоухают в резюме: «Брак освящается не в Новом, а только в Ветхом Завете».

Семейные узы действительно благословляются в Ветхом Завете, но искажен ли институт брака в христианстве? Не Христос ли пил вино на свадьбе Кане Галлилейской? Вся история христианства – Кана Галлилейская, вечный радостный брак Агнца Божия и Его Невесты Неневестной, Церкви.

«В Новом Завете нет… доказательств или общих положений, которые указывали прямо на существование бога или небесной жизни».

Доказательств в том смысле, в каком их представляет себе Фейербах, и впрямь нет. Бог Иисус Христос мог доказать, что Он – Бог, лишь побожившись (С.Кьеркегор). А это означало бы, с точки зрения логики, порочный круг: то, что требовалось доказать, доказывалось бы с помощью того, что уже предполагается доказанным.

Фейербах не отрицает ни исторического существования Иисуса Христа¹⁵¹, ни того, что Назарянин пострадал во времена Августа. Арий девятнадцатого века лишь категорически отказывается признать в Иисусе Христе Сына Божия. Наряду с этим он рассматривает Христа не с исторической, а с религиозной позиции. Было бы педантизмом и совершенным непониманием религии сводить религиозные факты, существующие лишь в области веры, к фактам историческим, желая разыскать историческую истину, лежащую в их основе. «В историческом нет ничего религиозного, а в религиозном – ничего исторического», ‒ дублирует Гегеля Фейербах. Вся беда, однако, в том, что подход самого Фейербаха к сущности христианства сугубо историчен. Вся его критика религии пересыпана, точно кусок сала солью, ссылками, цитатами из сочинений отцов Церкви, реформаторов, философов. Вера в Христа для него – «область прошедшего». Психология верующего укладывается им в стереотип: «я верю в чудеса, но, заметьте, не в те чудеса, которые совершаются теперь, а в те, которые совершились когда-то и теперь, слава богу, относятся к далекому прошлому». Немного погодя Фейербах опровергает себя: «Чудесами началось христианство, чудесами оно продолжается»!

Мнение С.Булгакова о том, что прямые нападки Фейербаха на христианство и его догматику «при своем поверхностно-рассудочном характере» не представляют сами по себе ничего серьезного, чтобы с ними надо было считаться вполне объективно.

Редуцируя существование Бога из человеческого мозга, Фейербах, выражаясь его же словами, «выводит из головы мыслящего существа те нити, которые паук извлекает из своего заднего прохода».

«Святой» оккультист