«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

После отторжения и унижения индивида любовная интрига ранних футбольных фильмов получает новое значение. Примирение отторгнутого индивида с коллективом инсценируется как возвращение к любимой женщине, воплощающей новый социальный порядок. На уровне рецепции для кинозрителей этот процесс трансформирует индивидуальное желание в коллективное: примирение любящих означает еще и радость кинопублики от возвращения отторгнутого индивида в коллектив. Это примирительная стратегия хеппи-энда маскирует садистское наслаждение и власть коллективной позиции как дидактические интегративные функции. Речь идет как бы о заботе об отдельной личности. Кинозрителям при этом не остается иного выбора, как признать и принять правила игры, присоединившись к коллективу, будь то из принуждения, (садистского) наслаждения или радости примирения. В противном случае, как это однозначно демонстрируют фильмы, индивид будет подвержен насильственным санкциям. Фильмы о футболе — это школа советской коллективности.

Перевод с немецкого автора

Сакральное тело. Александр Дейнека и футбол

Марина Дмитриева

Как и тысячи людей его поколения, Александр Дейнека любил футбол. Пластическая телесность футбола дарила художнику новые формы художественного самовыражения, подталкивала его к интересным художественным решениям, заставляла, как он говорил, «компоновать новое пластическое явление». В тексте «Творческая командировка» (1935) художник писал:

В двадцать четвертом году я впервые выставлялся. Писал футбол. Игру любил, знал ее, как тысячи моих сверстников, как десятки тысяч взволнованных зрителей. Игра каждый раз наталкивала меня на желание написать картину. Наделал десятки рисунков, и, набрасывая один из многих неудачных эскизов, я обнаружил — эскиз не укладывается в композиционные нормы знакомых картин. Я компоновал новое пластическое явление и вынужден был работать без исторических сносок. ‹…› Игра в футбол натолкнула меня на свой самостоятельный язык[420].

Четко сформулированная мысль, что именно футбол способен вызвать к жизни новые способы видения и заставить художника изменить свой изобразительный язык, делает дальнейшие изменения еще более значительными, воздействуя на привычное функционирование художественных приемов. При этом художник считал «…случай с футболом» «обычным».

Ил. 1. Плакат с фотографией Александра Дейнеки на станции метро «Парк культуры». Совместный просветительский проект ГТГ и Московского метрополитена «Интенсив XX». Фото: Марина Дмитриева, 2016

Я не знаю истинно художественного произведения, которое, отвечая запросам передового современника, не вынуждено было бы решать ряд новых задач идейного, пластического порядка, дабы быть на высоте своего времени[421].

Самое раннее доказательство этого взаимодействия входящей в моду игры и художественной формы — картина «Футбол» (1924). Это полотно, впервые представленное на обозрение публике на «Первой дискуссионной выставке объединений активного революционного искусства» в Москве, долгое время считалось утраченным. Ныне оно находится в коллекции Вл. Царенкова в Лондоне. Изображен футбольный матч. Фигуры игроков выстроены в композицию из двух диагоналей; лишенные тяжести, они как бы парят над полем. Пейзаж лишь слегка намечен, а игра предстает тут как некий магический акт, при котором естественные физические и физиологические законы перестают действовать. Парение в воздухе мощных атлетических тел спортсменов, преодоление времени и пространства — это темы, которые будут сопровождать футбольные произведения Дейнеки.

Футбольный стадион представляет одновременно рамку картины, являя собой модернистское расширение понятия живописи. Дейнека писал: «Я люблю новые ландшафты с зеленым прямоугольником футбольного поля»[422].