«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

Прозвучал финальный свисток. На табло неизменный счет — 2:0. Из динамиков гремит гимн хозяев, а восторженный вой трибун приводит его в бешенство. Он направляется к выходу вместе с друзьями. Ребята совсем поникли, их лица мрачны. Они тихо ждут, пока им позволят покинуть стадион, а затем медленно идут за полицейской машиной с включенными фарами. Никто не поет, слышны лишь отдельные возгласы и приглушенная ругань. На первом же перекрестке они немного отстают от машины и сворачивают в сторону Бельведера[540]. Обойдя отель, они вереницей спускаются к Сомешу и идут по узкому тротуару вдоль берега реки. Ни один из них не проронил ни слова, и каждый предпочитает смотреть на водную гладь желтоватого цвета, в которой отражаются синие огни высоковольтных столбов. Они пересекают мост вблизи Оперы и идут в Rainbow, чтобы купить пиво и сигареты, а затем направляются в парк — их парк[541], где они наконец смогут почувствовать себя как дома.

Он ждал этого матча даже больше, чем когда-то в детстве Деда Мороза. Он мечтал о нем еще в прошлом году, когда они играли в серии B, а железнодорожники — ЧФР бездельничали в первой лиге[542]. Но вот «кепки»[543] вернулись туда, где и было их место. Единственная любовь, великое возвращение[544]. Несмотря на череду поражений в начале чемпионата, он не хотел верить в то, что они вновь перейдут в низшую лигу. Он, как дурак, надеялся на чудо, на то, что оно вот-вот произойдет, они не могли проиграть ЧФР. Он встретился с Коми у «Якоря» еще в три часа пополудни. Из-за жары был объявлен «оранжевый» уровень опасности, но они оба пришли с шарфами на шее. В четыре появился Змей, а за ним и Рикэ. Часов до семи они пили пиво, а когда по пути к Груя[545] им попались враждебные «вишни»[546], окинули их недружелюбным взглядом. За час до матча они уже заняли свои места на газоне и с нетерпением ожидали начала. Он кричал в течение всех 90 минут, громче остальных — напрасно, чудо не произошло. «Университатя» играла отвратительно, но он был слишком разгорячен, чтобы это признать. Во всем были виноваты болельщики ЧФР, эти мерзкие ублюдки. Он почувствовал себя обманутым и от обиды пошел пить с друзьями.

Спустя час они все еще там, на скамейке в пустынном парке. Алкоголь развязал им языки, и они стали громко обсуждать каждый этап матча.

— Был фол, чтобы мне сдохнуть, был! Они с ним просто договорились! Его купили! Эти мадьяры, мать твою, могут купить любого!

Он очень сильно напился, но все же чувствовал всю бессмысленность этой болтовни. Ситуацию уже не исправить: скорее всего, они снова будут играть в серии B. Эта мысль отравляла его разум. Он вдруг вспомнил счастливые идиотские лица болельщиков ЧФР, их насмешки. Что знают эти ребята о футболе? Козлы, которые думают, что могут купить все! Да у них в команде всего три румына, а творят черт знает что! Он вздрагивает, когда видит, что Рикэ, поднявшись со скамейки, подбегает к парню, который проходит по другой аллее.

— Погоди, я тебе ничего не сделаю!

Он подводит его к скамейке, словно хочет представить другим.

— Ты знаешь, чей это парк?

Это высокий и тощий юноша с вишневым шарфом на шее. И как только Рикэ удалось разглядеть его в темноте? Мальца парализовало от страха, он бы точно отдал все, чтобы оказаться сейчас подальше от парка. Слабак и негодяй! Он медленно поднимается и спрашивает его: «Ну что, ты рад?», но, не дождавшись ответа, бьет его в живот. Рикэ отвешивает ему звонкий подзатыльник, а когда юнец вырывается, то получает пинок под зад. Все смеются, но он все равно раздражен. Он бежит за парнем, не обращая внимание на Рикэ, который кричит ему оставить парня в покое. Для него это дело принципа: догнать пацана и отвесить ему пару оплеух. У него же рожа прямо «просит кирпича». Бежит легко, без усилий, и через пятьдесят метров ему удается схватить его за куртку и остановить.

— Куда бежишь, а-а-а? — орет он прямо в ухо, так что парень почти инстинктивно приподнимает руку, чтобы закрыться. — Куда, твою мать, ты надумал бежать?

Он хватает его за воротник и трясет, пытаясь заставить произнести хотя бы что-то. Больше всего его раздражает, что сопляк с самого начала молчит, что не просит отпустить его.

— Ты что, венгр? Чего молчишь?

Парень начинает выворачиваться, пытаясь убежать, и неожиданно бьет его в лицо. Он молниеносно реагирует и ударяет, словно молотом, парня в висок. Тот замертво падает на каменные плиты.

— Драться вздумал, урод! — кричит и пинает парня в живот. — На меня с кулаками?

В бешенстве он наклоняется, чтобы схватить его за шарф, но юнец, кажется, потерял сознание и обмяк, как желе. В тусклом свете ближайшего фонаря ему кажется, что он видит маленькое черное пятно рядом с его головой.

— Эй! — кричит он и нервно трясет его за плечо, но парень не подает никаких признаков жизни.

— Ты что, вырубил его? — улыбаясь, спрашивает Рикэ.

— Эй! Я думаю, у него идет кровь из носа…