«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

4 мая 1980 года после продолжительной болезни Тито скончался. Югославия погрузилась в глубокую, отчасти искреннюю скорбь и неопределенность. Партия отвечала словами идейной поддержки и присяги наследию Тито[650]. В самый день смерти вождя состоялся, впрочем, футбольный матч, олицетворявший эту скорбь и эту непоколебимую приверженность «делу Тито».

«Хайдук» принимал в Сплите «Црвену звезду» из Белграда. Матч транслировался в прямом эфире по телевидению. Фанаты привычно переругивались между собой, однако когда громкоговорители объявили о смерти Тито, наружу вырвались совсем другие эмоции. Многие игроки рыдали[651]. Команды собрались в центральном круге поля, обнялись и вместе со зрителями запели гимн борьбы: «Товарищ Тито, мы тебе клянемся, что с твоего пути мы не свернем»[652].

Не обошлось без футбола и на похоронах Тито в Белграде, на которых присутствовали гости из 128 стран. В почетном карауле стоял Златко Вуйович, игрок национальной сборной и капитан «Хайдука». Следующий игровой день начался с минуты молчания, в память о Тито на поле вынесли транспаранты, а во время финала Кубка трибуны украшал огромный плакат со словами присяги на верность усопшему. Спортивная пресса снова и снова подчеркивала заслуги Тито в области спорта[653].

Дальнейшее развитие Югославии и югославского футбола известно достаточно хорошо. Культ Тито и его наследие как в самом обществе, так и в спорте были развенчаны. Благодаря организованным и агрессивным фан-группам 1980-х фокус соперничества переместился на трибуны. Большинство болельщиков, часто и без того настроенных националистически, все больше политизировалось в контексте эскалации напряжения во внутренней политике и подъема «национальных» вождей в Сербии и Хорватии[654]. Пока иные фанаты втягивались в гражданскую войну, новые вожди, Слободан Милошевич и Франьо Туджман, вновь пытались использовать футбол для презентации своей политики. Туджман взялся за футбол весьма решительно, пока не принужден был вынести урок из конфликта с фанатами клуба «Динамо» (Загреб) о границах подобной инструментализации[655].

Все это не должно, однако, мешать осознанию интегрирующего влияния футбола на общество на протяжении нескольких минувших десятилетий. Судьбу Югославии и ее футбола метко выразил в этом смысле Миллс: «Трагедия Югославии заключалась, возможно, в том, что взрыв агрессивной субкультуры болельщиков, построенной на ожесточенном соперничестве, совпал с резким ухудшением политической и социальной ситуации»[656].

Все разговоры о том, мог бы сам Тито или альтернативный сценарий социально-экономического развития определить дальнейшую судьбу федеративной республики и преимущественно объединяющую роль футбола в Югославии, являются спекуляцией. Должно быть, впрочем, ясно, что в социалистическое время футбол был тесно связан с государственной и национальной политикой коммунистов и вполне определенным образом — с культом Тито.

Даже если остается вопрос об отношении Тито к негативным аспектам футбола: и вклад «Хайдука» в дело борьбы в годы войны, и социалистическое преобразование государства, и спортивная «внешняя политика» при активном участии клубов и (прежде всего в 1952 году) национальной сборной, и ритуализированные отношения между Тито, клубами и спортсменами — все эти явления превращали футбол в привлекательную трибуну, которая активно использовалась для распространения и рутинизации особой тесной связи между политическим вождем и народом, равно как и воплощенных в Тито духовных основ многонациональной социалистической Югославии.

Перевод с немецкого Антона Вознесенского

«Хайдук» и я

Дино Баук

I