«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

Уже тогда городской стадион казался мне старым и убогим: пластиковых сидений не было, просто каменные плиты, так что надо было обязательно брать с собой газету подстелить под задницу, бело-зеленое полуавтоматическое табло с большими картонными цифрами умело показывать только до девяти, бесплатные «места» имелись также на крышах квартала Фондовых домов на севере, а для самых ловких и на ветках высоких деревьев с южной стороны. Много лет спустя, когда началась дискуссия о его реконструкции, кстати, так никогда и не состоявшейся, я узнал, что речь идет об архитектурном и историческом наследии самого выдающегося из словенских архитекторов Йоже Плечника: здесь, как навечно запечатлено на старой черно-белой фотографии, присягали фюреру словенские домобранцы, к этому сюжету обращаются каждый раз, когда начинаются споры о наших хороших и плохих парнях, воевавших в годы Второй мировой войны[657]. Каждое второе воскресенье месяца на этом стадионе проходил футбольный матч, правда большинство районных пацанов и их папаш бывали там раз в год, когда на гостевую встречу с местной «Олимпией», за которую болели единицы (если она, конечно, не саботировала сезон, колупаясь во второй лиге — запад), приезжал твой клуб, один из великой четверки, куда входили «Звезда», «Партизан», «Динамо» или мой «Хайдук».

«Хайдук» стал моим, потому что за него болел отец. Он болел за него, потому что родился на острове Брач, как настоящий далматинец (понятие «хорват» слишком широко для концепции, о которой я здесь говорю, к тому же в то время его довольно редко использовали), личные обстоятельства такого рода в те времена существенно ограничивали возможность альтернативы. Говорят, сейчас, как и в эпоху пред-модерна, энтузиасты свободного рынка и прав потребителей, в том числе права выбора, занимают самое многочисленное место. Сегодня молодые далматинцы и прочие хорваты, а также сербы, словенцы, черногорцы и македонцы, как истинные свободные потребители, могут выбирать, болеть ли им за «Реал» или «Барселону», «Баварию» или «Челси», «Манчестер Юнайтед» или любой другой всемирно известный бренд, пардон, клуб. В наше время выбор был ограничен: мы ломали зубы о жвачку с картинками из комиксов о Базуке Джо, сосали сахарные пастилки, пили «Пинго» и болели за «Хайдук», «Звезду», «Партизан» или «Динамо». И если, жуя твердокаменную базуку, мы вздыхали по настоящему мягкому американскому чуингаму, разворачивая сладкие пастилки — по шоколаду «Милка», цедя «Пинго» — по «Фанте» и «Кока-коле», то как футбольные фанаты мы никогда не чувствовали себя обделенными. Клубы, за которые мы тогда болели, были такими же правильными и настоящими, как и любой из их европейских конкурентов. И точно так же, как сегодняшние пацаны не понимают, какой кайф болеть за команду, которая не может пройти даже отборочный этап Лиги чемпионов, в наше время болеть за всяких немцев, испанцев, итальянцев, англичан было не принято, хотя и вполне возможно. Конечно, «Реал», «Барса», «Бавария» и «Ливерпуль» были грандами, куда до них нашим клубам, но они существовали не для того чтобы смотреть на их игру, разинув рот. Они были нужны, чтобы с ними играли наши и, по возможности, у них выигрывали.

На моей памяти в Югославии пыл болельщиков уступил место восхищению мастерством команды-противника только один раз, а именно когда в 1982 году Диего Марадона в форме «Барселоны» перед переполненными трибунами белградской Мараканы с каких-то восемнадцати метров никогда ранее не виданным движением — «черпачком» — поддел мяч и направил его высоко в небо, чтобы тот чудесным образом на мгновение завис в воздухе в высшей точке, а затем резко рухнул за спину беспомощного вратаря «Звезды» Дайко Стояновича. Повисла секунда тишины, во время которой все присутствовавшие переваривали кадр, только что промелькнувший перед их глазами, а потом, когда на трибунах осознали, что стали свидетелями шедевра, разразились долгие, спонтанные, почти благоговейные аплодисменты, бывшие к месту скорее в театре, чем на стадионе, ими 90 000 человек выразили футбольному гению свое восхищение. Нечто похожее произошло два года назад при полных трибунах на сплитском стадионе «Полюд», но тут дело было не в футболе, не в признании мастерства великого игрока, а совсем в другом…

II