«Вратарь, не суйся за штрафную!». Футбол в культуре и истории Восточной Европы

Сегодня, после всех имевших место балканских войн, люди, не задумываясь, готовы сказать, что все эти войны стали результатом давней, практически вечной вражды между хорватским и сербским народами, коммунистическая власть десятилетия успешно скрывала эту вражду под стальной маской однопартийной диктатуры, расцвеченной лживыми красками братства и единства, однако угли нетерпимости и ненависти под ней никогда не угасали в ожидании струи воздуха, чтобы пожар мог вновь разгореться. Так ли это? Не знаю. Тогда мне казалось, что происходит что-то совершенно неожиданное, невесть откуда возникшее зимой 1988/89 года. Возвращаясь летом 1988-го с каникул «у бабули» на Браче, а за несколько месяцев до этого с юга Сербии, где проводили майские выходные «у бабы с дедом» в Донье Коньювце, мы покидали привычное, ничем не отличавшееся от предыдущих лет сонное социалистическое царство, которое, с одной стороны, погрязло в серости и скуке, никогда, впрочем, не перераставших в отчаяние, с другой — существовало в атмосфере шуток и пофигизма, но только не истерии. Тогда пульс обоих народов был еще ровным, однако уже весной и летом следующего 1989 года он начал частить из-за приема чрезмерных доз истории, которыми сербов и хорватов столовыми ложками пичкали Слобо и Франьо; несведущий очевидец с учетом частоты упоминания этих имен в тот летний вечер на стадионе «Полюд» мог бы подумать, что это и есть две главные футбольные знаменитости играющих команд, а совсем не восходящие звезды политики, сияние которых в обозримом будущем будет так ослепительно, что от него на Балканах разгорится пожар, который превратит в пепел людей, деревни, города. Слобо и Франьо. Два балканских политических близнеца. Две суперзвезды.

В тот вечер в Сплите все это казалось невинным, веселым раздолбайством, но, оглядываясь назад, с учетом сегодняшней ситуации, я понимаю, что именно тогда менталитет «Хайдука» начал необратимо меняться: на смену веселости, доброжелательности, искренности, присущих жителям портовых средиземноморских городов, к числу которых издавна принадлежал Сплит, пришли озлобленность, ограниченность, раздражительность, порой гневливость; все это не способствовало состоянию влюбленности, во всяком случае у меня, неудивительно, что наши отношения медленно, но верно сошли на нет.

V