Времена

Возле Анатолия стояла жена, не понимая его состояния. Сегодня, как всегда, в понедельник, они приехали в Хамельн, чтобы закупить на неделю вперёд продовольствие в супермаркете и немного погулять в живописнейшей части старого города. Жили они во Флегесене, приблизительно в девяти километрах от Хамельна. Флегесен – деревня, которую и деревней называть было бы грешно. Асфальтированные дороги, отделение банка, кирха, то есть церковь, общественное здание общины, в которой проводились культурные мероприятия. Частные домики сельчан можно было назвать маленькими дворцами. Деревня богатая, ничего не скажешь.

Конечно, была во Флегесене и продуктовая лавка, где можно было купить предметы первой необходимости. Цены были, правда, повыше, а Шнайдеры, пожилые люди, получали на жизнь социальное пособие, которое они называли пенсией, и экономили каждый пфенниг. Было лето 1993 года.

Шнайдеры приехали в Германию в 1991 году из небольшого молдавского города Калараш, получили статус еврейских беженцев и были распределены на проживание в общежитие, переоборудованное из бывшего замка Хасперде в хуторе с этим же названием. Местные власти разместили здесь около трёхсот человек. Условия жизни были для них вполне хорошими, особенно, если учесть то, что стало с Молдавией после крушения СССР. В Калараше Шнайдер работал на швейной фабрике. В переводе на русский язык Шнайдер означает портной, но Анатолий работал не портным, а инженером. Жена не очень охотно приняла при замужестве его фамилию и, когда сердилась на него, подразнивала его портняжкой. В девичестве она носила фамилию Краснопольская. Жанна Краснопольская, врач по образованию, гордилась как своей фамилией, так и профессией.

Когда наступил момент, и беженцев стали из общежития расселять в отдельные квартиры, Шнайдеры выбрали Флегесен, расположенный от Хасперде недалеко, километра три по другую сторону федеральной дороги номер 217.

В этом выборе был резон. Во-первых, внешне Флегесен по сравнению с их родным городом был райским уголком. Во-вторых, им обоим было уже слегка за шестьдесят, и они не питали иллюзий относительно трудоустройства. В-третьих, квартира, в которой они поселились, была светлой большой, в санитарном отношении прекрасно оборудованной. В городе такую они бы не получили, ждать было бы дольше, а жизнь в деревне была и дешевле. В общении с соседями они постепенно осваивали немецкий язык и дочитывали свою обширную русскоязычную библиотеку.

Итак, Шнайдер стоял ошеломлённый на месте парковки своей машины, а машины, как и не бывало.

– Что случилось, Тойве. Где наша машина? – пока ещё жена задала вопрос спокойно. Поскольку же она назвала его не Толей, а именем, которое было записано в свидетельстве о рождении, это не предвещало деликатного развития событий.

– Жанночка, – попытался он перейти в наступление, ты же помахала мне рукой, когда вышла из машины и пошла вперёд. Мы же договорились, ты идёшь первая, а я иду за тобой следом.

– Ну-у-у, – протянула жена, наращивая децибелы, – и потом ты заехал по старой памяти в чужой гараж?

– Солнышко, да что ты говоришь? За малохольного ты меня принимаешь? – начал переходить к обороне Шнайдер, прекрасно поняв намёк.

– За малахольного, грамотей, нет, но за придурка кажется да! Ты, видимо, ничему так и не научился.

– Моя Лапонька, Милисюсенька моя, клянусь тебе, что поставил машину на свободное место.

– Ох, ох, вы посмотрите на него! – по-настоящему раздражаясь, продолжила бывшая Краснопольская. – Заворковал. Милисюсенька. Ко ко ко! Прямо-таки Шантаклер галантный. Петух Галльский.

– Шантеклер, дорогая! – уже безнадёжно поправил жену Шнайдер. Они как раз дома перечитывали Эдмона Ростана.

«Чужой гараж» в устах жены означал следующее. Это было полгода спустя, как они поселились в Хасперде. Уверенно ездить он ещё не умел, тем более здесь, в Германии, с её интенсивным автомобильным движением. На водительские «права» сдал буквально накануне эмиграции, да и то за взятку. Хорошо хоть нашёлся в общаге приятель, опытный водитель, с которым они вскоре подружились семьями. Новый друг и сам был рад чем-нибудь заняться, времени было много, и он с удовольствием выполнял роль инструктора по вождению. Ездили по ночам, когда дороги были относительно свободны, тем более сельские. Машина была не ахти, довольно старенький фольксваген, но страсть иметь свой автомобиль была у Анатолия очень велика. Машину и купили на стихийном авторынке можно сказать впопыхах на деньги, которые они с женой привезли. Летом девяностого года, до обвала всего народного хозяйства ещё удалось обменять рубли на валюту.

Вот и получилось тогда так, что, приехав в Хамельн с женой без друга, он припарковался перед чьим-то домом на чужой площадке. На табличку с чужим номером машины он не обратил внимания. Они пошли по магазинам, а в это время приехал хозяин, позвонил в полицию и машину Шнайдеров отбуксировали. Пришлось заплатить 200 немецких марок штрафа за неправильную парковку, отбуксировку и хранение. И что теперь?!