Времени в обрез: ускорение жизни при цифровом капитализме

С чего же нам начать изучение взаимоотношений между двумя ключевыми аспектами работы — временем и техникой? Работа производится во времени; она представляет собой темпоральный акт. На самом элементарном уровне трудовой контракт — это обмен оплаты на способность работать на протяжении определенного времени. Однако по мере того как обязанности работника оказываются все более сложными и неоднородными, даже менеджерам становится трудно измерять работу с точки зрения продолжительности или количества времени — в минутах, часах, днях, неделях. Мы знаем, что часовое время не в состоянии передать свойства времени и что восприятие времени связано с социальными нормами и организационными правилами, условностями и культурой.

Процесс, в ходе которого рабочая сила (или «человеческие ресурсы») превращается в товар или услугу, обязательно включает в себя орудия и технологии. Изучению того, каким образом технические инновации повышают производительность, ускоряя темп работы, посвящены многочисленные исследования. Классическим примером служит конвейер Генри Форда, который стал стандартом на автомобильных заводах по всему миру. Однако появление цифровых технологий представляет собой серьезный и однозначный разрыв с прежними поколениями машин. С точки зрения моей аргументации в этой главе принципиально важно то, что за темп и ритм производства в современных трудовых ситуациях отвечают преимущественно наемные работники, использующие информационные технологии.

В этой главе мы рассмотрим темпоральные последствия использования ИКТ для работающих мужчин и женщин и поставим вопрос, не является ли взрывообразный рост применения ИКТ причиной нашего ощущения нехватки времени. С этой проблемой связаны вопросы, не вызывается ли стресс, присущий современной трудовой жизни, постоянно преследующей нас цифровой болтовней, а также свойственной рабочему времени тенденцией вторгаться в то время, которое мы тратим на себя, семью и досуг. И вообще, что происходит с темпоральными ритмами работы — ускоряются ли они или, может быть, приобретают радикально иной характер?

С постоянной и повсеместной подключенностью многочисленных устройств обычно связываются такие позитивные и негативные последствия, как гибкость, мобильность и изменение баланса между работой и личной жизнью, а также ускорение темпа работы. Однако из всего этого делается вывод о том, что повсеместность ИКТ влечет за собой интенсификацию труда и фрагментацию рабочего дня, а также расширение сферы труда[162]. Я постараюсь оспорить это, указывая, что трудовые практики переформатируются по мере того, как наемные работники приспосабливаются к постоянной подключенности, свойственной их труду. При этом я продемонстрирую упрощенческий характер представления о работнике, попавшем в плен к технологиям и лишившемся контроля над своим временем. Это представление не отражает сложного взаимодействия современных трудовых практик, рабочего времени и материального характера технических артефактов.

В заключительном разделе это приведет меня к рассмотрению взаимоотношений между временем, техникой и смыслом работы с точки зрения личной идентичности. Мы постараемся ответить на вопрос, не является ли причиной ускорения не техника сама по себе, а общие социально-экономические условия труда, в частности не являются ли одной из причин нашего беспокойства, связанного со скоростью, изменения в природе карьеры и организационной культуры. Принципиально важное воздействие на наше восприятие темпа работы оказывает также разрушение линейного времени, проживавшегося в соответствии со стандартным нарративом долгосрочных стабильных отношений найма.

Через прошлое — к будущему

Можно ли найти лучшую отправную точку, чем история, включая историю собственной жизни? Интерес к взаимоотношениям между техникой и скоростью работы впервые возник у меня в 1970‐е гг., когда я занималась индустриальной социологией. Как говорилось в главе 2, историки промышленной революции писали о значении часового времени для насаждения трудовой дисциплины и повышения роста производительности на ранних фабриках. Кульминацией этого курса на использование техники для интенсификации темпа работы стало появление автоматизированных сборочных линий на автомобильных заводах. Эта знаменитая инновация Генри Форда основывалась на организационных принципах научного менеджмента. Тейлоризм повысил производительность труда, разбив трудовой процесс на составные действия и трудовые задачи в соответствии с жесткими стандартами времени, основанными на изучении человеческих движений. Фордизм, взявший на вооружение эти принципы, обеспечил резкий прирост производительности, устроив так, что работа сама приходила к неподвижному рабочему. Эффективность такой системы массового производства опиралась на подчинение рабочих импульсу, задаваемому машиной.