Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре

И как сказать им о том, что правда эта — не вся правда: что вдруг отыщутся на их неровном пути люди, вовсе не знакомые прежде, которые, едва сами встав на ноги, будут носиться со своими зачуханными соплеменниками, как с писаной торбой, куда-то звонить, проталкивать, приглашать… И вот эти-то нежданные благодетели, сами не особенно благополучные, преподнесут вам веру в то, что не все еще потеряно, не все кончено, а может быть, чем черт не шутит, — жизнь только начинается!

Таким человеком был мой покойный товарищ, новый израильтянин девяностых, доктор философии из Москвы, урожденный одессит Исаак Савранский (1937–1993). Помимо работ по философии и культурологии, Исаак писал прозу и стихи. Не всем нравились эти его писания; скажу откровенно: из написанного им не все в равной степени по душе и мне.

…Савранский обладал феноменальной памятью. «Мог цитировать целые страницы наизусть, — писал о нем его друг Александр Кобринский. — Сложнейшие тексты Канта, Ницше, Кьеркегора, Сартра, Камю. Был полиглотом. Свободно читал на нескольких языках». Литературные занятия Исаака не поощрялись в семье. Отец считал, что это «не для евреев». Первая специальность, которую приобрел Савранский — слесарь-лекальщик. Но в МГУ он все же поступил…

Я отметил бы два факта в его непростой биографии.

В 1959 году, будучи студентом филологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова, Исаак познакомился с выдающимся ученым профессором В. Ф. Асмусом и начал всерьез интересоваться философией культуры или, как сейчас модно говорить, культурологией. Дело это (особенно в то время) небезопасное… Результат понятен и даже естествен: в декабре 1961 года Исаак Савранский загремел на три года в ссылку — в таежное селение Кыштовку в Западной Сибири.

Здесь-то он и приобщился к основам иудаизма (в Кыштовке — представляете!). Первыми его просветителями были таежные крестьяне из секты жидовствующих, предки которых исповедовали иудаизм еще при московском великом князе Иване III.

Наконец, вернувшись в Москву, он окончил университет, затем аспирантуру философского факультета, а в 1970 году защитил диссертацию с мудреным названием «Роль ассоциативности в словесном искусстве». В дальнейшем издал несколько книг, в том числе и три монографии по проблемам культурологии: «Коммуникативно-эстетическая функция культуры» (М., Наука, 1979), «Культура и ее функции» (М., Прогресс, 1983), «Самобытность и своеобразие культур» (М., Прогресс, 1986). Некоторые его работы были переведены на испанский, английский, португальский и немецкий языки.

Но семена, посеянные в душе Исаака «кыштовскими евреями», не зачахли. Работая в ИНИОНе АН СССР (Институте научной информации по общественным наукам) он, с началом перестройки, получил доступ к «закрытой» литературе и познакомился с проблемами истории еврейства, а также с работами видных сионистов.

В 1990 годы Савранский вместе с семьей уезжает в Израиль, где активно занимается литературным творчеством и общественной деятельностью.

Мы познакомились в начале 1992 года. Исаак был членом правления Союза русскоязычных писателей Израиля. Я показал ему рукопись своей первой книги. Комплименты в свой адрес я опускаю, Исаак вообще был щедр на комплименты. Но комплименты — вещь обманчивая и пустая. А он взялся за дело и стал активно и совершенно бескорыстно (а что с меня было взять!) «толкать» меня и мою злосчастную рукопись… Книга вышла уже после смерти Исаака. А скольким писателям-горемыкам он помог еще: словом, делом, душой своей…

Савранский Исаак родился в Одессе в 1937 году, ушел из жизни в 1993-м, не додумав, не досказав, не дописав своих книг…

В 1994 году в Тель-Авиве усилиями его друга писателя Александра Кобринского вышла в свет книга Савранского с коротким и емким названием «Глагол».