Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре

Наверно, впервые в своей долгой актерской карьере Лямпе получил роль из русского классического репертуара — роль генерала Иволгина в спектакле по роману Ф. М. Достоевского «Идиот». «В Москве мне бы такой роли никогда не предложили, — заметил по этому поводу Григорий Моисеевич, — правда, Гале Волчек, увидевшей наш спектакль в Тель-Авиве, моя работа очень понравилась».

Израильская русскоязычная газета «Время» так откликнулась на работу актера: «Будучи психологически абсолютно достоверным, актер нашел неожиданное, полное эксцентрики пластическое решение роли. В фантастическом своем танце за короткое сценическое время Г. Лямпе умудрился рассказать зрителям всю жизнь, всю биографию отставного генерала. От этой роли остается ощущение истинного соответствия знаменитому роману».

Естественно, как и все остальные, Лямпе играл свою роль как по-русски, так и на иврите.

А дальше был спектакль по пьесе израильского драматурга Йорама Канюка «Адам — собачий сын». Посвященная Катастрофе, эта постановка «Гешера» одинаково больно ударила по сердцам как ивритоязычных, так и русскоязычных зрителей.

Григорий Лямпе играл в спектакле роль маленькую, почти бессловесную, — одного из многих узников гетто. И именно оттого, что роль была маленькой, почти безмолвной (лишь чудесное пение актера на идиш нарушало безмолвие), — может быть, в силу этого, образ, им созданный, врезался в память основательно, тронул самое чувствительное и больное.

Поначалу никакой роли не было вовсе. Потом Женя Аръе придумал для меня эпизод, где я вез по одноколейке тележку с пеплом. Предполагалось, что я провезу ее только один раз. Потом он придумал мой второй выход, где я разбрасываю пепел. А песню запел я. Арье только сказал, что я должен петь грустную песню… Я запел на идиш: «Ой, ты счастье, счастье… Куда ты от меня ушло? Я тебя ищу, а тебя все нет…» А потом — другую песню…, которую пел мой отец, когда его вели на смерть (об этом рассказывали очевидцы): «Я сделал дело… Я ни о чем не задумывался… Я думал, что это день… На самом деле — это ночь». Я пою-пою, думая, что вокруг день, и как бы вижу его, а потом смотрю — на самом деле ночь. Такая вот песня… Вот и все. Там больше ничего нет.

Это была последняя его роль, сыгранная на сцене израильского театра «Гешер». Это была последняя роль Григория Лямпе…

7

Я всегда затрудняюсь с ответом на вопрос: почему, дескать, вы уехали из России? Что я могу сказать? Я полагаю, что если бы не было театра «Гешер», я бы никуда не уехал. Если бы в результате я не понял, что театр этот истинно художественный, а Арье — режиссер такого масштаба, с которым мне хотелось бы работать — я бы никуда не уехал…

Когда на старости лет ты начинаешь новую жизнь — это всегда очень трудно. Даже переехать из одного города в другой — тоже совсем не просто… Поэтому я ставлю себе плюс за то, что смог эти трудности преодолеть. Не зная языка, я все же играю на иврите, и по этой части ко мне не больше претензий, чем к остальным, более молодым. Хотя, конечно, иврита я не знаю и вряд ли когда-нибудь узнаю. Мне для этого просто не хватает физических сил. Для того чтобы серьезно заниматься языком, надо ни о чем больше не думать… Я не могу работать над ролью и учить язык одновременно.