Время-память, 1990-2010. Израиль: заметки о людях, книгах, театре

Я думаю, что вот так же почти год спустя, в теплом средиземноморском феврале 1995-го путешествовал в лихой актерской компании Григорий Лямпе, неутомимая «блуждающая звезда» на туманно мерцающем небосклоне зыбкой, почти уже убитой, но все еще живой еврейской национальной духовности, живой — до тех пор, пока пребывают на свете такие, как он.

Валентин Никулин. Побег из Иерусалима

Зима в Иерусалиме 1992 года. Это были чудесные дни…

Председатель федерации писательских союзов Израиля Эфраим Баух привез нас, писателей и журналистов из России в Иерусалим и разместил в Старом городе в общежитии для солдат, которые охраняют покой мирных граждан в этом, прямо скажем, беспокойном месте.

Баух проводил с нами экскурсии по городу и окрестностям, мы общались друг с другом, а также с писателями-израильтянами. Привыкали к стране и своей новой жизни. А главное, дышали особенным воздухом Иерусалима, который за много тысячелетий до нас вдыхали библейские герои. Среди наших самых желанных, самых почетных гостей был и любимый актер, сыгравший десятки ролей в театре и кино, народный артист России, житель города Иерусалима Валентин Никулин. Он рассказывал о своей жизни в Вечном городе, о работе и планах на будущее, читал стихи. Мы разговорились. После окончания дневной программы нашего семинара я вызвался проводить актера на автобус. Он совсем не говорил на иврите. Я же только что окончил ульпан, и мне казалось, что я вполне сносно могу объясниться, если понадобиться… Мы вышли из Старого города и подошли к автобусной остановке. Нужный автобус готов был тронуться с места, и я на своем колченогом иврите обратился к шоферу: мол, это известный артист из России, ему нужно туда-то, предупредите его, пожалуйста, когда следует выходить. Шофер посмотрел на нас с любопытством и вдруг по-русски ответил: «Да, я знаю. Садитесь, Валентин. Не беспокойтесь, доставлю в лучшем виде!»

Мы распрощались с Никулиным, назначив скорую встречу для интервью популярной русскоязычной газете, где я в ту пору подвизался в качестве фрилансера.

1

«Вы представляете себе, сколько раз я отвечал на этот вопрос!» — так он начал нашу беседу. Вернее начал-то я, спросив: «А что же все-таки заставило вас уехать из России в Израиль: материально вы не бедствовали, ваша актерская судьба состоялась в полной мере — что же тогда?»

Я в Израиле несколько лет. Десятки раз передо мной ставили этот нелегкий вопрос, …на который мне всегда очень трудно отвечать. Вам скажу вполне откровенно.

В один прекрасный день я вдруг понял, что у меня никого нет; всех-то родственников — троюродная сестра в Москве да тетя, кузина моей мамы, в Америке. Все. Больше никого. Я один, как перст. Следовательно, все решала моя вторая половина, вторая половина нашей семейной ячейки. У моей супруги взрослая дочь, талантливый хирург, ее муж — хирург-онколог. У них дети. Вот и получается, что на одной чаше я один… со своим весом 54 килограмма, а на другой… Вот и потянуло.

Я, вероятно, был не столько даже очарован этой безумной идеей, сколько находился в состоянии наркоза. И отходить он начал очень быстро, может, еще в самолете.

Ну и конечно, здоровье… Наше поколение, в том числе, актерская братия театра «Современник», долго-долго держалось, а потом вдруг резко начало вырубаться прямо на глазах. Очень долго все мы считали себя молодыми, сжигали без остатка, тратили без оглядки. Вдруг как-то сразу, один за другим… Пети Щербакова уже нет, Жени Евстигнеева нет… Здоровенный, недюжинной силы Валя Гафт то и дело хватается за сердце…

Вот и я тоже сдал.

Но, конечно, обе эти причины не существовали в отдельности — все едино, все слилось вместе.

Перед отъездом, летом 1990-го Никулин встретился в Москве с Ниной Михоэлс, известным в Израиле режиссером и театральным деятелем. Впрочем, их разговор был совершенно необязательный, безотносительный к конкретным проектам. Конечно, Никулин не планировал работать на стройке или сторожить офисы. Все вокруг твердили: «Валя, да при твоих-то данных, при твоей памяти, при твоей музыкальности ты быстро освоишь иврит, в крайнем случае, будешь исполнять какие-нибудь песни на эстраде». Конечно, то были иллюзии… Никулин понял это слишком поздно.

Приехал он в Израиль в самом конце 1990-го, уже зимой…

Никаких конкретных планов у него не имелось… То есть, конечно, планов было много, целая куча планов, полный арсенал — на все случаи жизни. Но это были те планы, планы оттуда. А опыт показывает: Израиль переворачивает все ваши теории вверх тормашками, все ваши предварительные выкладки и прогнозы летят к чертовой матери. Окунувшись в новую реальность, все нужно решать заново.