Время винограда

«Ты не вошла бы в мир мой соловьино…»

Ты не вошла бы в мир мой соловьино,
когда б не стались тысячи вещей:
не выстояла в битвах Украина
под звон мечей и петли палачей.

И, нищий, холодея от печали,

не знал бы я твоих певучих слов,
когда б за сотни лет не прозвучали
в твоих садах сто тысяч соловьев.

В ресницах чаще б застревали тучи,

пронзительные слезы торопя,
когда бы вербы, молча и плакуче,
веками не грустили за тебя.

Вот почему, легко и соловьино,

что б ни было судьбою суждено,
До самой смерти
ты и Украина
в моей душе
сливаются в одно!

«Женщина была белым-бела…»

Женщина была белым-бела.
На топчан улыбчиво легла.

Солнца раскаленные лучи

за нее взялись, как палачи.

Словно Жанна д'Арк, на топчане

расплывалась женщина в огне.

Как фанатик, солнечный простор

хвороста подбрасывал в костер.

Чудилось соседям: под лучом

женщине
стать пеплом
нипочем.

А она внезапно над водой

встала статуэткой золотой.

Я тогда сомненью крикнул:

— Сгинь!
В женщинах есть что-то от богинь.

Луч погаснет, пепел опадет —

красота
над вечностью
взойдет!

Байдарские ворота

Я помню: машина летела вперед.
Налево. Направо. И вновь поворот.

Все выше, все круче дорога вела.

Уже простирались владенья орла.

Уже невесомость вступала в права.

Уже тошнотворно плыла голова.

Терпенье кончалось. Но вдруг поворот —

и вспыхнуло чудо Байдарских ворот:

открылся, живительно хлынул во взор

сиятельный
синий
соленый простор…

Пускай нас страшит лишь один поворот —

вдруг в жизни не будет Байдарских ворот?!

«Взволнованно не легеньким пассатом…»

Взволнованно не легеньким пассатом,
а злым норд-остом, смыслу вопреки,
вчера ты, море, тигром полосатым
на нас кидалось, скалило клыки.

Вчера взъярилось, глупое, спросонок.

Но вышла ночь и усмирила дрожь.
Сегодня ты, как голубой котенок,
мурлыча, о причалы спину трешь…

«Ялта, Ялта, вспененные реки…»

Ялта, Ялта, вспененные реки,
кипарисы в свежести зари,
тонкие, как листья, чебуреки
с солнечной подсветкой изнутри.

В уличках горбатых и неровных

сладкие туманы миндаля.
Шашлыки на уличных жаровнях
пышут жаром, душу веселя.

И везде — в киосках, в магазинах

и иа синеватых склонах гор —
солнце, закупоренное в винах,
сердцу откупоренный простор.

Гулок и прозрачен воздух синий.

И над вами день и ночь подряд
горы, как светила медицины,
в белоснежных шапочках стоят.

Мисхор

(ПО СЛЕДАМ ЛЕГЕНДЫ О РУСАЛКЕ)