Время винограда

На вершинах гор еще зпма,
но зима уже сошла с ума.
Испарились ледяные сны
от прикосновения весны.
И гремит летящая вода,
словно по земле бегут стада.
Будит землю пенный водопад —•
может быть, еще растенья спят?
— Просыпайтесь! — просит Учан-Су.—
Я живую воду вам несу.—
Это не каприз календаря,—
вспомнила зима, что есть моря,
и, как птица, головою вниз
прыгает с карниза
на карниз!..

Жажда

Какая синь!
Кружится голова
от высоты,
чайки
бескрайности и света.
У всех в глазах дымится синева.
Не нагляжусь!..
Откуда жажда эта?
Не оттого ль, что миллион красот
отпущено земле и небосводу?
Сосна корнями
сок земной сосет,
Медведь-гора
уткнула морду
в воду.
Готов я от восторга зареветь —
вот истинная жажда душу гложет:
сто тысяч лет
пьет синеву Медведь —
и оторваться от нее
не может!

Южный базар

Базар, базар, воскресная страда!
Струится с неба краска голубая.
На узких стойках, доски прогибая,
лежит вся щедрость поля и труда.

От гор картошки ломятся столы.

Над сладкой дыней — музыка пчелы.
Пылает солнце, как стыдливый автор.
А вот шары капусты тяжелы,
как бремя славы первых космонавтов!

Вопросы женщин. Клятвы продавцов.

И все оттенки в гуле разговоров:
от мирных красок сонных огурцов
до раскаленных ядер помидоров.

Початков ряд — так выглядели в зной

зенитные снаряды в обороне…

Звучите, краски!

Я не посторонний
на сабантуе щедрости земной.

Люблю арбуза сладостную кровь,

весомой тыквы желтую планету!..
Но продавщица жадно хмурит бровь
и рот кривит, торгуясь за монету.

Она вошла в купеческий азарт,

в копейку оценив свои удачи.
О, как бы заорать на весь базар:
— Возьмите солнце — и не надо сдачи!..

Кубань

Кубани быстрой шум и плеск,
волна, незнающая плена,
земля отцовская, Черкесск,
позволь мне преклонить колено!

Кавказских гор седая грань,

дымки, селенья человека…
Кубань, прости меня, Кубань,
за то, что шел к тебе полвека.

Что в этих дедовских местах

не побывав, чтоб поклониться,
сначала двинул на рейхстаг
и колесил по заграницам.

Но в зной, прохладу дав губам,

там, в чужедалье откровенном,
ты сквозь меня текла, Кубань,
как наша кровь течет по венам.

И это ты во мне в тот год,

когда дыханья не хватало,
давала легким кислород
и животворно клокотала.

К тебе, прорвавшись сквозь грозу,

я наконец припал губами.
Мою счастливую слезу
прими, пожалуйста, на память.

Джигит