Время взрослой веры. Как сохранить связь с вечностью

Владимир Легойда: Моя гипотеза, что падение начинается в двух последних классах школы, я ее называю «синдром ЕГЭ». В начале 10-го класса ученикам говорят: «А теперь мы два года готовимся к ЕГЭ». И тут, каким бы гением ты ни был, какие бы фантастические учителя тебя ни учили и какие бы спецкурсы ты ни посещал, это сильно бьет по мозгам, компетенциям, как сейчас принято говорить, и по памяти, конечно. Это как если ты два года вместо игры в футбол учишься лишь бить пенальти. Навык хороший, но для победы в матче недостаточный.

ЕГЭ сужает возможность брать талантливых?

Владимир Легойда: Ректор МГУ Виктор Садовничий – последний бастион в борьбе против ЕГЭ – любит рассказывать, что, будь ЕГЭ в его время, он бы не поступил. Ему попался вопрос о логарифме, которого он не знал, так как в школе этого не проходили. Но преподаватель немного подсказал, и Виктор Антонович самостоятельно вывел логарифмическую функцию – и его взяли за мозги. С ЕГЭ этот номер не прошел бы.

Тесты – вещь очень нужная. Я с ними впервые столкнулся на 3-м курсе во время стажировки в США. Потом, уже как преподаватель, начал их использовать еще до всеобщего внедрения тестовой системы. При этом я убежден, что с помощью ЕГЭ, как бы мы его ни совершенствовали, нельзя проверить все, что нужно проверить при поступлении в вуз. Если продолжить аналогию: нельзя набирать футбольную команду только из тех, кто хорошо бьет пенальти. Нужно понимать и общую физическую подготовку, и умение «видеть поле», и способность играть в пас, и многое другое.

ЕГЭ уже успешно поборол коррупционную составляющую, чтобы задуматься над тем, чтобы каждый вуз имел право на дополнительный экзамен и на собеседование с абитуриентом, которое должно играть роль при принятии вузом решения: брать или не брать.

Что вас удивляет в студентах, поступивших по ЕГЭ?

Владимир Легойда: Про ЕГЭ я уже сказал. В целом же мою критику студентов друзья привычно блокируют: «Опять плач, известный с древнеегипетских времен! Да все наоборот, студенты сегодня интереснее, умнее нас. Ну не читали они «Двенадцать стульев» или «Жизнь Клима Самгина», но они больше знают, чем мы в их возрасте». И я отступаю под их натиском. Но не до конца. Потому что знаю, что кроме фундаментальных образовательно-интеллектуальных процессов, в которых пойди разберись, есть еще другие важные качества. Скажем, чувство ответственности… Даю своим студентам задание: взять «интервью про интервью» у знаменитости – на выбор. Конечно, все хотят у Познера. И я договариваюсь с Познером. Проходит неделя. Спрашиваю: взяли интервью? Нет, я еще ему не звонила. Кому? Познеру? У меня это не укладывается в голове…

Поколение интернета

Владимир Легойда: Для коммуникации со студентами завожу в Фейсбуке закрытую группу. Знаете, что удивительно? Я там самый активный: не они мне вопросы задают, но я им что-то пишу – посмотрите то, прочитайте это… Правда, в этом году один первокурсник мне написал: «Не думайте, Владимир Романович, что мы такие потерянные. Мы Вас не дергаем, потому что нас в школе учили: тот, кто все время идет к учителю с вопросом, – дурак несамостоятельный. Вопросы – показатель слабости». Если их так научили, это чудовищно!

Я вспоминаю, сколько вопросов у меня было к Юрию Павловичу Вяземскому, когда я был студентом. В шестом или седьмом классе я прочитал его повесть «Шут». Потом посмотрел одноименный фильм Эшпая. И когда на первом курсе однокурсник бросил «Вон Вяземский идет», я обалдел совершенно. Тот самый?! Он должен был у нас что-то читать на втором курсе. Но я не стал дожидаться. Еще первокурсником пришел к нему на кафедру и вцепился, как пиявка. Мы говорили о Евангелии, о русской философии. Даже оформили фиктивный спецкурс «Русская религиозная философия». Ходил я один. После третьей встречи Юрий Палыч сказал: «Жена спрашивает, что там за ученик такой?» Так я оказался у Вяземского дома и познакомился с Татьяной Александровной… Какие уж тут группы в Фейсбуке…

Глубочайшая традиция лучшей русской профессуры – делать студентов «домашними людьми», вернувшийся из эмиграции Никита Толстой имел такую привычку.

Владимир Легойда: Боюсь, что, если сегодня я позову кого-то из своих студентов домой, не приедут. У них… дела. Не знаю, что тут причиной – комплексы, время другое, скорости?

Или опыт 90-х по превращению тысячелетних отношений «учитель – ученик» в отношения «покупатель – продавец». Хотя надо попробовать, конечно.

Ваше образовательное кредо, личная преподавательская философия?