Время взрослой веры. Как сохранить связь с вечностью

Высшее образование всегда стоит на двух китах – на прагматике (ты должен научиться тому, что будешь делать в профессии) и общей культуре. Хорошее высшее образование, особенно университетское, невозможно без запаса с виду бесполезных знаний. В виде «зарубежной литературы для журналистов» или культурологии для пиарщиков.

Владимир Легойда: Они не бесполезны. Они развивают то, что академик Бехтерева называла «творческим мозгом». Те, кто читает толстые сложные книги, всегда будут востребованы и, если угодно, будут управлять теми, кто остановился на книжках с комиксами…

Александр Аузан пишет, что гаджет превращает современного студента в Юлия Цезаря – он может и слушать лекции, и писать эсэмэски другу, и в ЖЖ общаться, и гуглить, что значит то или иное слово. Он похож на утку, которая и ходит, и летает, и плавает, но все это делает плохо.

Владимир Легойда: Гаджет еще и великий хронофаг – пожиратель времени. Когда моя старшая дочка-четвероклассница говорит «У меня совершенно нет времени», я понимаю, что виной тому и купленный ей в 10 лет смартфон. И советую ей включить счетчик экранного времени.

Богословие как раскраска мира

Как вы оцениваете происходящее в образовании с духовной точки зрения?

Владимир Легойда: Я полагаю, что образование без воспитания – это не образование, а просто обучение. По крайней мере, в русской традиции. Разница между обучением и образованием, как между информацией и знанием. Знание – категория мировоззренческая, информация – нет. Живя в потоке информации, мы же не становимся умнее. Сидеть и листать Фейсбук – это не пересматривать лекции Лотмана, в которых всегда услышишь новую мысль, или вдруг обнаружишь, что в квартире, за кадром, лает собака.

У католического мыслителя второй половины XX века Луиджи Джуссани есть мысль, что нация собирается единой системой образования. Церковь и образование это настоящий цемент общества, его скрепление. Поэтому я так переживаю, что мои студенты не смеются цитатам из «Двенадцати стульев» из-за разрывов наших с ними фоновых знаний, из-за разницы культурных пространств, в которых мы живем. Вот этого цементирования не происходит, образовательная система все хуже склеивает нас в одно общество. И тогда слова «Мой дядя самых честных правил…» натыкаются на вопрос «Какой дядя?»

Образование включено в духовное строительство личности?

Владимир Легойда: У философа Вернера Йегера (кстати, именно выпускница факультета журналистики МГИМО, а ныне – филолог-античник и доцент ВШЭ Ольга Валерьевна Алиева перевела третий том его «Пайдейи» на русский) есть мысль, что древние греки под культурой понимали не то, что мы сейчас – все созданное руками и разумом человека, а как раз в первую очередь воспитание, образование души. Культура есть нечто формирующее человека целиком, а образование – важнейший инструмент для становления личности.

Образование – это в том числе подготовка человека к будущему. Наша проблема сегодня в том, что мы не очень понимаем, каким это будущее будет. Парадоксально, но я уверен, что, скажем, «Божественная комедия», «Дон Кихот» и/или «Братья Карамазовы» – локатор в незнаемом нами будущем. Их не сотрет никакой Телеграмм-канал. Как в свое время, на пике увлечения фрейдизмом, Владимир Вейдле написал: «Психоанализ бессилен против «Братьев Карамазовых».

И мой главный вывод сегодня: образование не должно оторваться от цели формирования целостной личности.

Тогда образование в какой-то мере сестра Церкви. Для Церкви важны сегодня образованные люди?

Владимир Легойда: Христианство – вера осмысленная. Поэтому у нас сегодня почти никого не рукополагают во священники без высшего богословского образования.

А что касается церковного образования, то, как мне кажется, сегодня важно выровнять некоторый перекос в сторону исторического богословия. Иными словами, не только изучать святоотеческое наследие, но и всерьез заниматься богословским осмыслением современных проблем – от феминизма и гендерных проблем до суррогатного материнства.