Все эти мгновения затеряются во времени, как слёзы в дожде (СИ)

Хэнк раздражённо качает головой. Коннор сует руки в карманы и хватается за монетку. Снова перебирает её в пальцах, и в этот момент перед глазами всплывает очередной список дел.

1. Обыскать квартиру Карла Манфреда.

2. Допросить андроида.

— Как он вообще сюда попал? Через холл? На камерах это есть?

— Нет, — Майерс разводит руками. — У нас есть только эта запись. Так-то, видимо, он попал сюда как-то ещё.

— Через крышу мог? — предполагает Хэнк.

— Только если он совсем псих.

Коннор с Хэнком переглядываются.

— Такой вероятности я бы не исключал, — говорит Коннор. — Начнём с квартиры, пожалуй?

— Выбор за тобой, дорогой протеже, — отзывается Хэнк.

Майерс задумчиво кивает, потом с лязгом открывает высокий металлический шкаф, просматривает ключи-карты на крючках, пока не находит нужную. Протягивает её Коннору:

— Надеюсь, он там не собрал грязную бомбу, пока вы ехали.

— Это было бы весьма непрактично с его стороны, — Коннор забирает карточку — темно-красный кусок пластика с золотым силуэтом пирамиды с одной стороны и номером квартиры с другой.

— Я подключу электричество, чтобы у вас был свет. Когда вернётесь, подготовим к допросу андроида.

— Хорошо.

Хэнк выходит в холл первым, Коннор спешит следом. Не произнося ни слова, они доходят до лифтов, и так же молча поднимается наверх.

В лифте играет музыка.

Густав Малер. Симфония №1, Титан. Вторая часть.

*

В квартире Карла Манфреда пыльно и холодно. Свет включается, как только Коннор и Хэнк переступают порог. Некоторые лампы вспыхивают и тут же с щелчком гаснут, парочка мигает, потрескивая, но оставшихся хватает. Помещений так много и они такого размера, что Коннор начинает сомневаться, что они управятся за день. В одной прихожей можно устроить вечеринку, и никому не будет тесно. Беглого девианта здесь найти вообще невозможно.

— Столько места. У меня голова кружится, — замечает Коннор.

— Не знал, что у тебя агорафобия, Коннор, — смеётся в ответ Хэнк. — С чего хочешь начать?

— Наверное… пойду туда, откуда дует ветер, — Коннор ёжится, осматривается и замечает покачивающуюся на ветру занавеску — тронь её что-то погрубее лёгкого ветра, и она рассыплется в пыль.

— Почему?

— Думаю, так мы узнаем, как они сюда попали.

— Или как ушли, да?

— Или и то, и другое. И ушли ли они отсюда вообще.

Коннор пересекает прихожу, сканируя её на ходу. Замирает у клетки с птицами — две канарейки двигаются, но не поют.

Заводные.

— Он завёл канареек, — говорит Коннор, открывает клетку и берет одну из канареек — из-за работающего в ней механизма кажется, что она трепещет у него в руках.

— Смотри-ка. Она в тириуме, — Хэнк наклоняется к нему, рассматривая птицу.

Игрушка и правда вымазана в чем-то синем, и скорее всего Хэнк прав насчёт тириума — синюю кровь андроидов сложно с чем-то спутать.

— Или в краске. Это же дом художника, все-таки.

Тириум.

Необходимо провести анализ для подтверждения личности.

Коннор трёт искусственные пёрышки, собирает на пальцы немного вещества, а потом, недолго думая, слизывает.

Хэнк реагирует быстрее, чем срабатывает диод.

— Ты, блять, что только что сделал?

Коннор отнимает палец от губ, смотрит на Хэнка, а видит только надпись:

Анализирую.

— Коннор! — повышает голос Хэнк. — Тебе вроде не пять лет?

— Простите, Хэнк, — Коннор смаргивает надпись и смотрит на Хэнка. — Нужно было предупредить. Диод… расширяет возможности.

— Ты только что слизнул тириум, который, вообще-то, часть наркотического вещества, с птицы, которая тут пылилась лет пять. Ты совсем рехнулся?

— Я… — начинает Коннор и замолкает.

Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 43 часа назад.

— Это его тириум. Маркуса, — Коннор забывает, что Хэнк его только что отчитывал. — Птиц он завёл 43 часа назад.

— Как ты… Коннор, так и отравиться можно, вообще-то!

— Я… запрошу об этом справку попозже, — Коннор неловко жмёт плечами, потом разворачивается на пятках и идёт дальше, в гостиную.

Гостиная разделена на несколько зон — библиотека, музыкальная комната, столовая, зона отдыха с креслами, шахматами и выпивкой. Тут и там лежат и стоят чучела животных: жираф, шкура снежного барса, орлы. Диод выдаёт справку о каждом животном, добавляя, сколько оно стоило, пока не вымерло, и Коннор морщится.

— Кажется, я догадываюсь, кому принадлежала люстра в холле, — говорит Хэнк, хромая за Коннором. Он останавливается и запрокидывает голову. Присвистывает. Коннор оборачивается на звук, следит за его взглядом и видит под потолком скелет дельфина.

— Как он не упал ещё оттуда?

— Так ведь времени мало прошло, а ветер не сильный.

— Действительно, — Коннор хмурится, отводит взгляд и снова осматривается. Одна из дверей покосилась и не закрыта до конца. Ветер дует именно оттуда.

— А вид-то отсюда какой, одуреть, — говорит у него за спиной Хэнк. Стук его трости отдаляется.

Коннор идёт к двери, заглядывает внутрь — в полумраке на стенах видно размытые лица и орнаменты.

Мастерская.

На самой двери синий отпечаток ладони — Коннор сканирует его, потом снова сковыривает образец и облизывает пальцы.

Образец тириума принадлежит девианту «Маркус», был оставлен 44 часа назад.