Все зеркало

Отчаянно закружилась голова. Ханна схватила Бейдра за рукав, вцепилась в него, чтобы не упасть.

– Что с вами? – проник в её сознание голос Бауэра. – Вы в порядке?

Ханна дёрнулась, отпустила рукав, распрямила плечи.

– Почти, – собрав остатки воли, выдохнула она. – Простите, секундная слабость, сама не ожидала. Видимо, пиво сыграло со мной дурную шутку. Не волнуйтесь сейчас всё пройдёт.

Мостовая была пустынна, если не считать пары бауэровских телохранителей, приблизившихся и делающих вид, что увлечены беседой.

«Это уже не галлюцинации, – поняла Ханна. – Как же это называется?»

Она напряглась, пытаясь вспомнить курс психопатологии, который читали будущим оперативникам на стадии подготовки. Дежа-вю? Нет, это когда человеку кажется, что он уже был там, где оказался впервые. Как-то по-иному… Дежа векю, вот! Ханну пробило холодным потом. Неужели у неё повреждена психика? Дежа векю – это когда человек наяву переживает то, что происходило с кем-то другим. Когда он словно наследует постороннему человеку, идентифицирует себя с чужаком, становится им.

– Пойдёмте, нам наверх, – из последних сил выдавила она. – Не волнуйтесь, я уже в полном порядке. Нет-нет, правда, прекрасно себя чувствую.

Ханна потянула дверную ручку, пропустила Бауэра вперёд, сама зашла следом. В тусклом свете ночника была видна винтовая лестница впереди, а слева, за стеклянными дверьми – пустой зал кондитерской.

– Вот сюда, на второй этаж. Да-да, входите, пожалуйста.

– Может быть, пора перейти на «ты»? – усмехнулся Бейдр, переступив порог.

– Да, конечно, – Ханна вымученно улыбнулась. – Присаживайся, я мигом.

Она шагнула в ванную комнату, захлопнула за собой дверь, отдышалась. Сейчас она возьмёт себя в руки и завершит дело, не затягивая. Никаких коктейлей и отвлекающих бесед. Ханна нашарила в сумочке «зажигалку», щелчком перевела в боевой режим. Она сейчас вернётся в гостиную и пустит пулю Бауэру в лоб. Даже если хлопок услышат снаружи, у неё будет фора по времени. А там – мама, отец, тётя Голда, Янкель, дюжина не рождённых ещё детей. Пора…

Ханна выдохнула, распахнула дверь ванной и шагнула наружу. Её встретил прямой в лицо, сильные руки подхватили падающее тело, выволокли в коридор, выдернули «зажигалку» из ослабевшей ладони.

– Обыскать, – каркнул Бейдр телохранителям. – У этой сучки наверняка припрятано что-то ещё. Поторапливайтесь!

Он сидел в кресле, вальяжно закинув ногу на ногу и криво усмехаясь Ханне в лицо. Вольф сноровисто и деловито ощупал её. Мансур выпотрошил сумочку, откупорил пузырёк с таблетками от мигрени, понюхал, вытащил пару, бросил в стакан с водой.

– Понятно, – хмыкнул Бейдр, когда таблетки без следа растворились. – Вылей это. Так – поработайте с ней, только недолго. Никакой особой информации у неё наверняка нет.

– Потом убрать, мой господин? – по-арабски спросил Мансур.

– Зачем? – также на арабском удивлённо ответил Бейдр. – Она исполнитель, пешка. Выбейте из неё, что знает, и пускай живёт. Личных счетов у меня к ней нет. Красивая девочка, ко всему.

Он поднялся и неспешно двинулся на выход. Ханну бросили на колени. Вольф рывком задрал ей подбородок, упёр в горло оснащённый глушителем ствол.

– Кто такая? Откуда? Кто нанял? Говори, потаскуха, быстро, ну!

Ханна молчала. В голове мутилось, перед глазами дрожало марево, а миг спустя она вновь увидела прошлое, и было увиденное настолько страшно, что затмило ужас перед пытками, которые ей предстоят, если будет держать рот на замке.

Стоя на коленях, Ханна безвольно смотрела на мёртвую, с распоротым животом и вывалившимися внутренностями девочку. На другую, которую двое громил убивали у торцевой стены. И на третью, распятую, распластанную на полу под насилующими её подонками.

Прошлое и настоявшее смешались у Ханны в голове. Она знала всех четверых: вертлявого Петера и лупоглазого Отто, рослого Вилли и востроносого Юргена. И застреленного Арона, и умирающую Эстер, и зарезанную Юдифь. И Дебору, которую через десять минут заколют, насытившись.

«Я – это он, поняла Ханна. – Он, тот слюнтяй, что стоит сейчас на коленях у порога и безвольно смотрит, как оскверняют и убивают его любовь».

Она, Ханна, наследовала ему и искупала его грехи. Его душа, дрянная мелкая душонка предателя и труса, досталась ей. Его деяния, те, что он не смог, не сумел совершить, выпали на её долю. Она компенсировала его трусость мужеством. Его безволие – целеустремлённостью. Его предательство – верностью долгу.

Этот долг выплачен, теперь уже за обоих. Её, наверное, даже оставят в живых. Оставили бы, поправила себя Ханна. Именно так: «оставили бы».

Она рванулась, вскинула руку. Она успела ещё увидеть, как «стрелка» в дверях догнала Бейдра, вошла ему под лопатку. И ещё успела подумать, что теперь они квиты. Но времени понять, кто и с кем, ей уже не хватило.

Дмитрий Градинар Ина Голдин Чаепитие в Йе