Вторая рука

Он распахнул дверцу и плюхнулся на водительское сиденье, не преминув бросить в мою сторону враждебный взгляд.

– Проваливайте! – сказал он. Захлопнул дверцу, вонзил ключ в замок зажигания, точно кинжал, и рванул с места.

Чико восстал к завтраку, однако сидел за столиком в пабе, держась за голову.

– Какого черта ты такой бодрый? – спросил он, когда я подсел к нему.

– Я лично возьму яичницу с беконом, – сказал я. – А может, и селедочки копченой. И клубничный джем.

Он застонал.

– Я возвращаюсь в Лондон, – продолжил я. – А ты не мог бы остаться здесь?

Я достал из кармана фотоаппарат:

– Вынь пленку и прояви. До завтра, если получится. Там фотографии Три-Нитро и Инки Пула. Они могут нам как-нибудь пригодиться.

– Ну ладно, – сказал Чико. – Но тебе придется позвонить в школу и сказать им, что я сдал свой черный пояс в химчистку.

Я рассмеялся:

– В группе Джорджа Каспара сегодня утром было несколько девушек. Посмотри, не удастся ли к ним подкатить.

– Это выходит за пределы моих обязанностей! – Однако же Чико внезапно повеселел. – А что нужно узнать?

– Кто седлает Три-Нитро перед тренировками, какой у них распорядок с сегодняшнего дня и до следующей среды и не шевелится ли в джунглях что-то ядовитое.

– Ну а ты что?

– А я вернусь в пятницу вечером, – сказал я. – Чтобы застать тренировочный галоп в субботу. Три-Нитро точно будут работать на резвом галопе. Заставят выложиться полностью, чтобы вывести его на пик формы.

– А ты и в самом деле думаешь, что тут творится что-то нехорошее? – спросил Чико.

– Пятьдесят на пятьдесят. Просто не знаю. Я лучше позвоню Розмари.

Я снова разыграл комедию с «мистером Бернсом», и Розмари взяла трубку, взвинченная, как всегда:

– Я не могу говорить. У нас гости.

– Тогда просто слушай, – сказал я. – Попытайся убедить Джорджа сменить распорядок в субботу, когда он будет давать Три-Нитро резвый галоп. Например, посадить на него другого жокея. Не Инки Пула.

– Ты думаешь, что… – пронзительно воскликнула она и осеклась.

– Я ничего не знаю, – сказал я. – Но если Джордж все переиграет, шансов у жуликов будет меньше. Рутина – лучший друг негодяя.

– Что-что? Ах да. Ладно. Я попробую. А ты?

– А я приду посмотреть галоп. После этого я буду ошиваться поблизости до конца «Гиней». Но все-таки лучше бы ты мне дала поговорить с Джорджем.

– Нет! Он будет вне себя. Все, мне надо идти!

Трубка опустилась с неровным стуком, говорящим о том, что руки у нее тряслись. Да, пожалуй, Джордж прав насчет того, что его жена чересчур нервозна.

На следующий день мы с Чарлзом, как обычно, встретились в «Кэвендише» и расположились в креслах у бара.

– А ты повеселел, – заметил он. – Я тебя не видел таким счастливым с тех пор, как… – он махнул стаканчиком в сторону моей руки. – Как будто ожил. Перестал выглядеть суровым стоиком, как обычно.

– Я в Ньюмаркет ездил, – сказал я. – Был вчера на утренней проездке.

– А я-то думал… – Чарлз запнулся.

– Что я буду умирать от зависти? – закончил я. – Я и сам так думал. Но мне понравилось.

– Хорошо.

– Завтра вечером я опять туда поеду и останусь там до «Гиней» в следующую среду.

– А на обеде-то в следующий четверг будешь?

Я улыбнулся и заказал ему большой розовый джин.

– К четвергу точно вернусь.

Традиционно мы отправились в ресторан, где я принялся одноруко поглощать гребешки в вине и сырном соусе, а Чарлз начал рассказывать про Дженни:

– Оливер Квейль прислал тот адрес, что ты просил, производителей полироля. – Он достал из нагрудного кармана листок бумаги и протянул его мне. – Оливер беспокоится. Он говорит, что полиция активно ведет следствие и Дженни почти наверняка предъявят обвинение.

– Когда?

– Не знаю. И Оливер не знает. Иногда на это уходит несколько недель, но не всегда. И Оливер говорит, что, когда ей предъявят обвинение, ей придется предстать перед мировым судом, но дело почти наверняка передадут в коронный суд, потому что речь идет об очень крупной сумме. Ее, конечно, отпустят на поруки…

– На поруки?!

– Оливер говорит, что ее, увы, почти наверняка признают виновной, но, если настаивать на том, что она делала все это под влиянием Николаса Эйша, ей, вероятно, удастся разжалобить суд, и ее осудят условно.

– Даже если его не найдут?

– Да. Но, разумеется, если его найдут, предъявят ему обвинение и сочтут виновным, Дженни, если повезет, вообще могут оправдать.

Я тяжело вздохнул.

– То есть, значит, его необходимо найти? – сказал я.

– Но как?

– Ну… Я почти весь понедельник и все утро сегодня перебирал коробку с письмами. С письмами от людей, которые посылали деньги и заказывали полироль. Там тысяча восемьсот писем или около того.

– А что в них толку?

– Я разложил их по алфавиту и составил список.

Чарлз скептически нахмурился, но я продолжал:

– Что интересно, все фамилии – на буквы «Л», «М», «Н» и «О». Ни одной фамилии от «А» до «К», и ни одной от «П» до конца алфавита.

– Не понимаю…