Вторая рука

«Интересно, – подумал я, – а незаконное проникновение в Жокей-клуб сойдет за „нечто в самом деле дьявольское“, если об этом станет известно?»

– Ладно, – сказал Чико. – Только не забывай, у меня сегодня дзюдо!

– Как же, как же, – сказал я, – мелкие спиногрызы – это святое!

Чарлз приехал в двенадцать, принюхиваясь к непривычной обстановке, словно насторожившаяся собака.

– Миссис Кросс передала мне твое сообщение, – сказал он. – Но почему здесь? Почему не в «Кэвендише», как обычно?

– Потому что есть один человек, с которым мне не хочется встречаться, – объяснил я. – Здесь он меня искать не станет. Розовый джин?

– Двойной.

Я заказал напитки. Чарлз спросил:

– Это как-то связано с теми шестью днями? Тактика уклонения?

Я не ответил.

Он смотрел на меня вопросительно:

– Я вижу, тебя это до сих пор мучает, что бы это ни было.

– Чарлз, не надо об этом.

Он вздохнул, закурил сигару, втягивая дым и глядя на меня сквозь огонек спички.

– Так с кем тебе не хочется встречаться?

– С человеком по имени Питер Рэммилиз. И если кто будет спрашивать, вы не знаете, где я.

– Да я и так этого почти никогда не знаю. – Он с удовольствием затянулся, разглядывая тлеющий кончик сигары, как драгоценный камень. – То ты на воздушном шаре летаешь…

Я улыбнулся:

– Один псих предложил мне место постоянного второго пилота.

– Меня это ничуть не удивляет, – сухо заметил Чарлз.

– Как там дела с полиролем?

Он не хотел ничего говорить, пока не принесли напитки, а потом потратил уйму времени, расспрашивая, отчего я пью воду «Перье», а не виски.

– Мне нужна свежая голова, у меня сегодня ограбление со взломом, – честно признался я. Он поверил мне лишь отчасти.

– Полироль этот, – сказал он наконец, – делают на кустарном производстве, расположенном под боком у заводика, где перерабатывают мед.

– Пчелиный воск! – воскликнул я.

Он кивнул:

– Воск, парафин и скипидар, больше там и нет ничего. – Он снова смачно затянулся. – Там работает очень милая дама, она была крайне любезна. Мы провели немало времени, листая их книги заказов. Люди нечасто заказывают такие крупные партии, как Дженни, а уж тем более мало кто требует, чтобы полироль поставлялся в белых коробочках, которые можно отправлять по почте. – Его глаза сверкнули поверх сигары. – Таких заказчиков было всего три, и все за последний год.

– Три… Так вы думаете… это все три раза был Николас Эйш?

– И каждый раз примерно то же количество! – добавил он, явно гордясь собой. – Хотя, разумеется, на разные фамилии и адреса.

– Которые, разумеется, у вас с собой?

– Разумеется. – Он достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги. – Вот, пожалуйста!

– Ну все, попался! – сказал я с глубоким удовлетворением. – Вот идиот!

– К ним еще и полисмен приходил по тому же вопросу, – добавил Чарлз. – Он пришел сразу после того, как я записал эти фамилии. Похоже, они и сами всерьез ищут Эйша.

– Это хорошо. Мм… а вы им не сказали про список подписчиков?

– Нет, не сказал.

Чарлз сощурился, глядя сквозь бокал на свет, как будто один розовый джин был не похож на другой и он пытался запомнить точный оттенок.

– Я предпочел бы, чтобы ты нашел его первым.

– Хм. – Я поразмыслил. – Если вам кажется, будто Дженни скажет мне спасибо, вы будете разочарованы.

– Но ведь это ты ее спасешь от уголовного преследования.

– Она сама предпочла бы, чтобы это сделала полиция.

Я подумал, что она, пожалуй, сделалась бы даже полюбезнее со мной, если бы удостоверилась, что я проиграл. Ну и на кой мне такая любезность?

В середине дня позвонил Чико.

– Ну и что ты делаешь у себя в номере в это время суток? – осведомился он.

– Смотрю по телевизору скачки в Честере.

– Разумно, – вздохнул он. – Слушай, короче, разведку я провел: войти туда можно, но только в здание надо попасть до четырех. Спиногрызов я отменил. Смотри, короче. Войдешь в подъезд, так? Как будто ты к ним по делу. Из холла наверх идут два лифта. Один в пару контор на втором и третьем этаже и на четвертый, который занимает Жокей-клуб, – это ты и сам знаешь.

– Угу, – сказал я.

– Когда вся мелкая шушера, и распорядители, и прочие расходятся по домам, этот лифт они оставляют на четвертом этаже с раскрытыми дверьми, чтобы никто им не пользовался. У них там есть ночной сторож, но после того, как он загнал лифт на четвертый этаж, никаких обходов он не делает, просто сидит у себя внизу. И да, оставив лифт на четвертом этаже, он спускается по лестнице и на каждой лестничной площадке запирает дверь, перекрывающую путь наверх. Всего, значит, три двери. Ты понял?

– Угу.

– Ладно. Так вот, там есть еще один лифт, который идет на верхние четыре этажа того же здания, там восемь квартир, по две на каждом этаже, в них живут жильцы. И между этими этажами и Жокей-клубом на четвертом этаже на лестнице всего одна запертая дверь.

– Вас понял, – сказал я.